|
Сапельников В.П. и др. Статьи по палеобиосферологии
|
|
| Brachi | Дата: Суббота, 28.07.2012, 22:01 | Сообщение # 1 |
 Приметный
Группа: Администраторы
Сообщений: 1213
Статус: Offline
| Серия тезисов и статей по биниальности и палеобиосферологии, а также экостратиграфии от Вадима Петровича Сапельникова.
Сапельников В.П., Мизенс А.Г., Мизенс Л.И. Фата-моргана или новая «безумная идея»? // Биниальность и гомология в геологии: Тезисы докладов международного симпозиума. Тюмень: ТюмГНГУ, 1996. С. 7–9.
Сапельников В.П., Мизенс Л.И. Становление идеи (предварительные замечания к про-блеме «Биниальность и гомология в геологии»). Биниальность и гомология – новое направление в геологии. Межвузовский сборник научных трудов. Тюмень, 1997. С. 10–15.
Сапельников В.П., Мизенс А.Г. Проявления дивергенции в филогенезе пентамеридных брахиопод и отражения их в биостратиграфии // Биниальность и гомология – новое направление в геологии: Межвузовский сборник трудов. Тюмень: ТюмГНГУ, 1997. С. 98–103.
Сапельников В.П., Мизенс А.Г., Мизенс Л.И. Новое направление в науках о Земле // Дихотомия и гомология в естественных науках: Тезисы докладов международной конференции. Тюмень: ТюмГНГУ, 1998. С. 8–11.
Сапельников В.П., Мизенс А.Г., Мизенс Л.И. Взгляд на некоторые проблемы палеобиосферологии через призму бинарности // Дихотомия и гомология в естественных науках: Тезисы докладов международной конференции. Тюмень: ТюмГНГУ, 1998. С. 46–49.
Сапельников В.П., Мизенс А.Г. Принцип бистратонии и проблемы ориктотипа в стратиграфии // Дихотомия и гомология в естественных науках: Тезисы докладов международной конференции. Тюмень: ТюмГНГУ, 1998. С. 58–60.
Сапельников В.П., Мизенс А.Г., Мизенс Л.И. Биниология – новая область знания или постулат? // Биниология – новая естественная наука: Межвузовский сборник научных трудов. Тюмень: ТюмГНГУ, 1999. С. 19–28.
Сапельников В.П., Мизенс Л.И., Мизенс А.Г. К проблеме взаимоотношения палеобиосферологии и принципа биниальности в геологии // Биниология – новая естественная наука: Межвузовский сборник научных трудов. Тюмень: ТюмГНГУ, 1999. С. 59–69.
Сапельников В.П., Мизенс А.Г., Мизенс Л.И. Проблема ориктотипа и принцип бистратонии в стратиграфии // Биниология – новая естественная наука: Межвузовский сборник научных трудов. Тюмень: ТюмГНГУ, 1999. С. 87–93.
Мизенс А.Г., Мизенс Л.И., Сапельников В.П. Некоторые аспекты бинарной сущности и стратиграфическое значение исторического морфогенеза брахиопод // Биниология – новая естественная наука: Межвузовский сборник научных трудов. Тюмень: ТюмГНГУ, 1999. С. 99–106.
...
далее будет выложено
18. Мизенс А.Г., Сапельников В.П. Новейшие достижения в теории и практике биостратиграфии и биосферологии // Тезисы докладов четырнадцатой Коми республиканской молодежной научной конференции (том I). 18–20 апреля 2000 г., Сыктывкар, Республика Коми, Россия. Сыктывкар: Коми научный центр УрО РАН, 2000. С. 132–134.
31. Сапельников В.П., Мизенс Л.И., Мизенс А.Г. Новый – палеобиосферологический метод в биостратиграфии и учении о Биосфере // Геология и перспективы расширения сырьевой базы Башкортостана и сопредельных территорий. Том 1 (Вопросы геологии, геологические памятники, геоэкология). Материалы IV Республиканской геологической конференции. Уфа: Ин-т геологии УНЦ РАН, 2001. C. 148–151.
34. Sapel’nikov V.P., Mizens A.G., Mizens L.I. Palaeobiospherology as a new scientific method of biostratigraphy and biogeochronology // G.A. Brock, J.A. Talent (eds). First International Palaentological Congress (IPC 2002). July 6–10, 2002, Macquarie University, N.S.W., Australia. Abstracts, No. 68. Geological Society of Australia Incorporated, Sydney, 2002. P. 268.
36. Сапельников В.П., Мизенс А.Г., Мизенс Л.И. Новый – палеобиосферологический метод изучения эволюции палеозойской биоты и стратисферы Земли // Геология девонской системы: Материалы Международного симпозиума. 9–12 июля 2002 г., Сыктывкар, Республика Коми, Россия. Сыктывкар: Геопринт, 2002. С. 113–114.
37. Sapel’nikov V.P., Mizens A.G., Mizens L.I. New palaeobiospherologic method of evolution study of Paleozoic biota and Earth stratisphere // Geology of the Devonian system: Proceedings of the International Symposium. July 9–12, 2002, Syctyvkar, Komi Republic, Russia. Syctyvkar: Geoprint, 2002. P. 114–115.
Метки: палеобиосферология, есть про пентамериды
Фильтрую...
Сообщение отредактировал Brachi - Пятница, 30.11.2012, 13:51 |
| |
| |
| Brachi | Дата: Суббота, 28.07.2012, 22:05 | Сообщение # 2 |
|
Приметный
Группа: Администраторы
Сообщений: 1213
Статус: Offline
| САПЕЛЬНИКОВ В.П., МИЗЕНС А.Г., МИЗЕНС Л.И. Фата-моргана или новая «безумная идея»? // Биниальность и гомология в геологии: Тезисы докладов международного симпозиума. Тюмень: ТюмГНГУ, 1996. С. 7–9.
Проявления различных форм бинарности давно известны в повседневной жизни и во многих областях современной науки. Тем не менее выдвинутое Ю.С. Папиным и В.М. Матусевичем [1996] понятие парности («биниальности») в геологии, претендующее быть самостоятельным научным направлением, оказалось неожиданным и достаточно смелым. Как многие новации и открытия в науке, это предложение наверняка встретит различное к нему отношение вплоть до полного неприятия или снисходительной улыбки. Примерно такой была реакция и автора этих строк при первом прочтении тезисов о биниальности. Однако обилие самых разнообразных фактов, так или иначе отражающих это явление или непосредственно им обусловленных, не позволяет так просто отмахнуться от данной проблемы без рассмотрения хотя бы в общих чертах самого права её постановки. К тому же ещё слишком свежи в памяти тотальные гонения в стране «самой передовой науки» на генетику, теорию относительности, кибернетику, подлинно научные историографию, философию, литературоведение, языкознание и т.д., чтобы игнорировать эти горькие уроки недавнего прошлого и не оказаться в роли новых обскурантов.
В тезисах «Биниальность и гомология в геологии авторами приводится ряд примеров из различных геологических дисциплин в подтверждение их постулата о том, что «объекты материального мира в своем строении обнаруживают парность («биниальность…)». Приведённые примеры достаточно убедительны и корректны. Но оставим пока в стороне их декларируемую всеобщность и безусловную справедливость всех этих примеров. Посмотрим на данную проблему в более широком плане. Представляет интерес всепроникновенность явлений парности в масштабах всего Мироздания. Как губка водой ими пропитаны самые разнообразные объекты микро- и макромира, живой и неживой материи, ими сопровождаются или оказываются вызванными к жизни многие процессы и события, происходящие в сфере различных естественных и социальных наук. При этом само проявление бинарности многообразно и разнолико, нередко завуалировано и может быть установлено лишь с большим трудом. В значительной степени это связано, в частности, с тем обстоятельством, что сама бинарность, свойственная каким-либо объектам или процессам, предстаёт во множестве ипостасей, проявляя себя через дивергенцию, итерацию, инверсию, сопряжённость, различные виды симметрии, альтернативность или дискретность соответствующих пар (в целом или по отдельным признакам), через флуктуацию численности, правильное чередование сопряжённых явлений (закономерностей) и т.п.
Можно смело утверждать, что парность во всём многообразии её проявлений не толь-ко атрибут Вселенского масштаба, но и альфа и омега структуры Мира, строения и эволюции всего сущего в нём – от сингулярности до ноо- и психосферы. В самом деле, в макро- и микромире это выражается в таких явлениях, как волна и корпускула (корпускулярно-волновая природа материи), информация и энергия, гравитация – инерция (принцип эквивалентности в Общей теории относительности), притяжение – отталкивание, сопряжённость магнитных полюсов, равенство суммы противоположных по знаку электрических зарядов в атомах, частицы – античастицы. Не является ли проявлением парности само понятие Пространства – Времени? И не соединяет ли в единое целое апокалипсическая формула Эйнштейна E=mC2 массу и энегрию, а вместе с тем вещество и антивещество?
Не менее фундаментальна роль парности в живой природе, сам код которой, фиксированный в ДНК, имеет двойное строение (двойные спирали молекул, парность аллелей, доминантные и рецессивные гены, гомо- и гетерозиготы, дающие различные результаты онтогенетического развития организмов и т.п.); столь же важны двуполовость большинства наиболее высокоорганизованных представителей флоры и фауны и цикличный (бицикличный), так называемый, непрерывно-прерывистый характер эволюции органического мира Земли (ароморфоз – идиоадаптация А.Н. Северцова, квантовая и филетическая эволюция Д. Симпсона). Аналогичных примеров бесчисленное множество, нет необходимости приводить, тем более обсуждать их в данном сугубо предварительном сообщении. К тому же достаточно большое количество их из различных областей геологии дано самими Ю.С. Папиным и В.М. Матусевичем.
Оценивая в свете сказанного рассматриваемую проблему, нельзя не видеть, что «в этом что-то есть»; основным объектом исследований по этой проблеме могут быть причинно-следственные связи различных процессов материального мира, в том числе совершающиеся в геологии и палеобиологии. Изучение их в таком плане несомненно позволит сделать ряд новых важных открытий и обнаружить ряд закономерностей.
Литература
1. Папин Ю.С., Матусевич В.М. Биниальность и гомология в геологии // Биниальность и гомология в геологии: Тезисы докладов международного симпозиума. Тюмень: ТюмГНГУ, 1996. С. 3–7.
Фильтрую...
|
| |
| |
|
| Brachi | Дата: Воскресенье, 29.07.2012, 13:39 | Сообщение # 4 |
|
Приметный
Группа: Администраторы
Сообщений: 1213
Статус: Offline
| САПЕЛЬНИКОВ В.П., МИЗЕНС А.Г. Проявления дивергенции в филогенезе пентамеридных брахиопод и отражения их в биостратиграфии // Биниальность и гомология – новое направление в геологии: Межвузовский сборник трудов. Тюмень: ТюмГНГУ, 1997. С. 98–103.
Обобщая мировой опыт филогенетических исследований и систематики древних и современных организмов, академик Л.П. Татаринов сделал общий вывод, что «Эволюция идёт по дивергентным путям» [Татаринов, 1976], а любой высший таксон, как правило, результат дивергенции. Уже одно это предопределяет профессиональный интерес к той проблеме – биниальности и гомологии в геологии – которой посвящён данный сборник. Представляется, что пока эта проблема только поставлена, аморфна, не имеет чётко определённого предмета и методологии исследований, её рассмотрение может быть начато выборочно чисто позитивистски, т.е. с изложения уже имеющихся разнообразных данных, согласующихся с понятиями биниальности, гомологии и дистратонии.
Изучение системы, эволюции и биостратиграфического значения пентамерид, одной из наиболее важных для среднего палеозоя группы замковых брахиопод, существовавшей около 200 миллионов лет, позволило выявить весьма показательные в этом отношении сведения. На рис. 1 приведена общая итоговая схема исторического морфогенеза главнейших для жизнедеятельности пентамерид различных морфологических признаков, а также показаны четыре уровня сложности их организации, последовательно достигавшаяся ими в ходе филетического развития. В целом этот рисунок даёт обобщённую графическую схему постепенного и непрерывного возрастающего общебиологического и биотехнического прогресса пентамерид (как и ряда других крупных таксономических групп замочных брахиопод). Подробное описание этого явления приведено в нашей монографии [Сапельников, 1985]. Здесь же мы рассматриваем, главным образом, те особенности строения и эволюции пентамерид, которые имеют черты парности и непосредственно касаются описываемой в данном сборнике проблемы.
Прежде всего, бросается в глаза чётко выраженное возникновение новых признаков путём дивергирования от ствола инициального признака. Так, на рубеже кембрия и ордовика на основе исходных признаков ранних пентамерид (надсемейство Porambonitacea) у новой группы отряда (надсемейство Camerellacea) формируется нестрофический рост раковин, сокращается количество слоёв в створках с трёх до двух, впервые появляются настоящие (сложные) спондилии, простые септальные пластины и так называемые двойные брахиофоры. Вторая вспышка преобразования морфологических и экологических особенностей пентамерид произошла на рубеже среднего и верхнего ордовика. Все новые признаки при этом развиваются итеративно и дихотомически от соответствующих структур тех же порамбонитацей (рис. 1). Также дихотомически на рубеже ордовика и силура появляются важнейшие для классификации и таксономии пентамерид настоящие и вторично простые септальные пластины.
Построенный на основе мировых сведений о геоисторическом морфогенезе пентаме-рид рассматриваемый график даёт ценную информацию по этапности развития и филогении отряда и позволяет подойти к построению его первой, действительно филогенетической, системы. В подавляющем большинстве случаев при этом мы вновь сталкиваемся с так или иначе выраженными проявлениями бинарности. Прежде всего, на графике чётко выделяется четыре горизонтальных линии, каждая из которых соединяет соответствующие во времени точки дивергирования различных признаков. Это так называемые фенокритические линии или уровни биологической организации пентамерид – естественно выраженные рубежи последовательных преобразований этого отряда в ходе его эволюции. На их основе уверенно устанавливаются этапы и подэтапы развития пентамерид. После появления первых пентамерид (первый уровень развития) наиболее существенные и в качественном, и в количественном отношении морфологические преобразования у их представителей произошли на третьем, типовом для всего отряда, уровне развития. Переход на этот уровень связан с рядом ароморфных приобретений (нестрофический рост, двойные спондилии, наличие развитых слоев призматического раковинного вещества и др.). Эволюционно особенно важным был переход от якорного к свободнолежащему экологическому типу, обусловленному инверсией размеров створок, в частности, значительным удлинением и увеличением выпуклости брюшных створок. Благодаря этому пентамериды преодолели так называемый «экологический барьер» и перешли в новую экологическую зону – прижизненное расположение на субстрате брюшной створкой вниз [Сапельников, 1985]. Именно это новоприобретение, по-видимому, послужило одной из основных причин широкой последующей адаптивной радиации и взрыва фенокритического многообразия пентамерид в силурийское и девонское время. Именно в связи с этим линия третьего уровня принята в качестве рубежа между двумя крупными группами этапами развития рассматриваемого отряда. При этом ранний из них (кембрийско-среднеордовикский) отвечает развитию подотряда синтрофиидин, а второй, более поздний (ашгилльско-франский), – подотряду пентамеридин. В свою очередь, каждый из этих этапов подразделён на два подэтапа: первый – на средне-позднекембрийский (время существования надсемейства порамбонитацей) и тремадок-карадокский (преобладание камереллацей); в составе второго выделены ранний ашгилльско-пржидольский («силурийский») и жедино-франский (девонский) подэтапы. Для «силурийского» подэтапа характерны представители надсемейства пентамерацей, существовавших только в силуре, и стрикландиацей, появившихся незадолго до начала ашгилла и переживших расцвет в лландоверийском веке (рис. 2).
Группа ашгилльских стикландиацей предстаёт в данном случае тем «третьим звеном единого целого» по Ю.С. Папину и В.М. Матусевичу [1996], которое «всегда угнетено количественно, а содержащие их отложения, в особенности позднеашгилльские, рассматриваются «как пограничная зона между двумя основными». Наконец, для последнего, девонского подэтапа типичны наиболее поздние гипидулацеи (подсемейства Ivdeliniinae, Devonogypinae, Conhidiellinae).
Кроме вышерассмотренных примеров парности (биниальности) в эволюции пентаме-рид черты этого явления обнаруживают себя непосредственно в филогенезе отряда и его систематике. Уже из всего сказанного вытекает, что в каждом из периодов существования пентамерид характерными были две пары надсемейств – Porambonitacea+Camerellacea для раннего этапа и Pentameracea+Gypidulacea для более позднего, второго (рис. 2). Пятое же надсемейство – Stricklandiacea – типичный пример «третьего звена», занимающего промежуточное положение между фаунами двух этих периодов в систематическом, морфологическом, хроно- и биостратиграфическом отношениях (по его положению в системе и эволюции отряда). С другой стороны, весьма показательно, что общее многообразие и расцвет всего отряда пентамерид приходится лишь на два смежных подэтапа их эволюции (второй и третий), в то время как в начальном (кембрийском) и последнем (девонском) подэтапах они представлены лишь единичными родами. Этот факт в какой-то мере может увязывать между собой такие явления, как дихотомическое формирование эволюирующих фил («вертикальный вектор») и дистратонию («горизонтальный вектор»), поскольку функционально они могут быть, если не оказываются всегда, следствиями одной и той же причины [см. статью: В. Сапельников, Л. Мизенс в этом сборнике]. Одной из таких причин может быть, в частности, периодически повторяющиеся колебиния уровня Мирового океана, трансгрессии и регресии моря. Детальное субпланетарное изучение основных особенностей этих явлений (а главное – установление их природы, причин, этапов, частоты и масштабности проявлений) и связь их с закономерностями эволюционного преобразования древней биоты – ключ к решению многих проблем современной биостратиграфии, исторической геологии вообще, а вместе с тем – пути подходя к выявлению действительной значимости и самой реальности обсуждаемых здесь «закона биниальности» и «принципа дистратонии» в геологии.
Литература
1. Папин Ю.С., Матусевич В.М. Биниальность и гомология в геологии // Биниальность и гомология в геологии: Тезисы докладов международного симпозиума. Тюмень: ТюмГНГУ, 1996. С. 3–7.
2. Сапельников В.П. Морфология и таксономическая эволюция брахиопд (отряда пентамерид. Свердловск: УНЦ АН СССР, 1985. 230 с.
3. Сапельников В.П., Мизенс Л.И. Становление идеи (предварительные замечания к проблеме «Биниальность и гомология в геологии») // Биниальность и гомология в геологии: Межвузовский сборник научных трудов. Тюмень: ТюмГНГУ, 1997. С. 10–15.
4. Татаринов Л.П. Морфологическая эволюция териодонтов и общие вопросы филогенетики. М.: Наука, 1976. 258 с.
Фильтрую...
Сообщение отредактировал Brachi - Четверг, 02.08.2012, 14:48 |
| |
| |
| Brachi | Дата: Четверг, 02.08.2012, 14:47 | Сообщение # 5 |
|
Приметный
Группа: Администраторы
Сообщений: 1213
Статус: Offline
| Сапельников В.П., Мизенс А.Г., Мизенс Л.И. Новое направление в науках о Земле // Дихотомия и гомология в естественных науках: Тезисы докладов международной конференции. Тюмень: ТюмГНГУ, 1998. С. 8–11.
НОВОЕ НАПРАВЛЕНИЕ В НАУКАХ О ЗЕМЛЕ
(куда дрейфует «громада»..?)
Сапельников В.П., Мизенс А.Г., Мизенс Л.И.
Институт геологии и геохимии УрО РАН, г. Екатеринбург
Гармонии таинственная сила
Е.Баратынский
Итак, прошло немногим более двух лет с тех пор, как сибирскими учеными Ю.С.Папиным и В.М.Матусевичем было предложено новое направление в науках о Земле - «Биниальность и гомология в геологии». По этой проблеме в конце 1996г. проведен международный симпозиум в г.Тюмени, опубликованы тезисы зачитанных на нем докладов, а в 1997 г. вышел из печати сборник трудов этого совещания. По-видимому еще рано делать какие-либо выводы о значении и дальнейшей судьбе предложенного направления, но подвести предварительные итоги следует .
Во-первых , мы это отмечали ранее (см. сборник трудов I Совещания, 1997), - совершенно ясно, что «брошенное сибирскими геологами зерна «биниальности» упали как будто на благодатную почву.». Об этом говорит количество представленных докладов и опубликованных статей по рассматриваемой проблеме, а также общий интерес к ней со стороны геологов разных специализаций.
Во-вторых, неожиданно (?) обнаружилось всеобщность принципа биниальности (парности) не только в геологии, но для всей сущей в масштабах Вселенной, материи - как живой, так и косной. Это открытие обусловило возможность постановки вопроса о принципе биниальности для всего естествознания, в целом. Последнее ко многому обязывает, поскольку мы тем самым врываемся в фундаментальнейшую проблему строения и развития нашего Мироздания, соотношения в нем духовного и материального, зримого (реального) и трансцендентного.
В-третьих, вместе с тем мы четко увидели, что принцип биниальности не является абсолютно новым для науки и строго независимым: он имеет генетическое сходство с такой наукой. как симметрология; мы давно знали ( но не придавали этому должного значения), что дихотомия во всех ее проявлениях - основа разнообразия земной биоты и эволюции Жизни; наконец, в системе философских понятий в биниальности наглядно конкретизируется так называемое ядро диалектики - учение о единстве противоположностей. Так что бремя той ответственности, о которой сказано выше, мы делим и с философами, и с многочисленной армией исследователей из других естественных наук. В связи с этим что само собой разумеется) предметом дальнейших исследований геологов в рамках принципа биниальности остаются различные геологические объекты, явления и процессы, совершающиеся на Земле. Такие исследования нами начаты; что дальше? Не касаясь отдельных сфер различных направлений и дисциплин геологических наук, нужно сказать, что при анализе всякого значительного природного явления методологически можно идти двумя путями (Тимофеев-Ресовский, 1974): первый путь - чисто описательный анализ определенного феномена и затем по сумме полученных данных выработка общего представления о строении и эволюции данного объекта или явления (события). Можно смело утверждать, что это традиционный для геолога способ исследований. Второй путь - постановка какой-либо частной слабо наметившейся или важной фундаментальной проблемы и затем целенаправленные исследования по ее решению. Во многих случаях этот путь принятый в физике, химии, математике, космологии, медицине, философии. «Как показывает опыт, ничто с такой силой не побуждает высокие умы к работе над обогащением знания, как постановка трудной и в то же время полезной задачи».Эти слова И.Бернули сказанные еще в XVII веке, привел Д.Гильберт, поставивший свои знаменитые 23 проблемы в 1900 г. на II Международном конгрессе математиков.
Приемлем ли этот второй путь исследований по интересующей нас проблеме? Несомненно. Более того, он, не исключая первого, представляется столь же необходимым, сколь и перспективным. Без всяких допусков последнее обусловлено тем фактором, что в настоящее время все науки о Земле тесно стянуты в единый узел с другими основными естественными науками, и решение проблем «земельных» находится в тесной зависимости от многообразных и сложнейших проблем микро- и макромира. Конкретизировать этот постулат в данном сообщении нет возможности. Отметим только, что после блестящих открытий структуры атома, многих элементарных частиц и , в частности, антипротона (1956г.) в ядерной физике центральное место заняла проблема симметрии как новый метод, как «новая форма рассуждений, лишенная на первый взгляд четких основ» (Я.Смородинский, 1970). Но биниальность и симметриология - родные сестры, если не близнецы, и первая также лишена пока четких, добавим, теоретически разработанных, основ. Именно здесь, помимо всего прочего, переплетаются интересы двух названных научных направлений и микрокосмос - физики атома. Связь же с ближним и дальним макрокосмосом определяется хотя бы тем, что именно на основе симметрии, считавшейся ранее «гармонией мира», и поисков этой гармонии великий естествоиспытатель XVI - XVII веков И.Кеплер открыл законы движения планет. Кроме того давно установлен тот факт, что и Земля и ее биосфера - явления космические и все происходящее в Космосе так или иначе проявляет себя и на нашей планете (тем более, если знаменитое выражение космологов - «Когда я бросаю пустую спичечную коробку на землю - содрогается вся Вселенная» - не столь уж метафорично).
Из сказанного следует, что второй путь, не смотря на его определяющее значение для разработки основ, теоретической базы проблем парности в окружающем нас мире, практически закрыт. Нет таких джинов или меценатов, которые могли бы обеспечить проведение соответствующих исследований.
Остается добрый старый первый путь. Он не так уж плох. Именно ему человечество обязано теми грандиозными достижениями, которые в заслугу себе может поставить Геология. Плодотворность этого пути показывают многие примеры блестящих открытий в сферах других наук. Так, на основе огромного количества астрономических наблюдений Тихо Браге упоминавшийся выше И.Кеплер в начале XVII века, задолго до Ньютона с его законами небесной механики, открыл законы движения планет Солнечной системы, завершившие обоснование гелиоцентрической картины мира. На основе многолетних скрупулезных трудов августинского монаха Г.Менделя произошло «вторичное» рождение фундаментальнейшей науки - генетики, а гением Д.И.Менделеева был открыт (1869) периодический закон химических элементов, - один из основных законов естествознания, логически завершивший кропотливый труд химиков многих стран и веков.
Мы уже говорили (Сапельников, А.Мизенс; сборник трудов I Симпозиума, 1997) и по-видимому следует повторить это снова: пока учение о биниальности делает только первые шаги, не имеет четко определенного предмета изучения, сколько-либо обоснованной теоретической и соответствующей методологической базы, исследования по ней должны проводится в рамках уже полученных данных, не чураясь при этом позитивистского подхода - ради скорейшего формирования общего банка сведений по проблеме и разработки стратегии будущих исследований. Последнее особо необходимо, если мы хотим получить фундаментально значимые результаты, но и исключительно сложно, так как биниальность (тем более в объеме всего естествознания) - направление полидисциплинарное, комплексное, многоуровневое. Однако тем интересней представляется будущая работа, тем острее ощущение новизны. Как бы там ни было, «громада» биниальности не стоит на месте, она движется, но движется дрейфуя, без компаса с опущенными парусами. И от нас зависит, чтоб ее паруса наполнились ветром, а курс стал прямым и определенным.
Работа выполнена при поддержке РФФИ, грант № 98-05-64904.
Фильтрую...
|
| |
| |
| Brachi | Дата: Четверг, 02.08.2012, 14:51 | Сообщение # 6 |
|
Приметный
Группа: Администраторы
Сообщений: 1213
Статус: Offline
| Сапельников В.П., Мизенс А.Г., Мизенс Л.И. Взгляд на некоторые проблемы палеобиосферологии через призму бинарности // Дихотомия и гомология в естественных науках: Тезисы докладов международной конференции. Тюмень: ТюмГНГУ, 1998. С. 46–49.
ВЗГЛЯД НА НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПАЛЕОБИОСФЕРОЛОГИИ ЧЕРЕЗ ПРИЗМУ БИНАРНОСТИ
Сапельников В.П., Мизенс А.Г., Мизенс Л.И.
Институт геологии и геохимии УрО РАН, Екатеринбург
Понятие палеобиосферология как часть учения о биосфере, возникло на стыке двух фундаментальных научных дисциплин - палеонтологии и биостратиграфии. Тесно связанные между собой эти науки занимают особое - базовое положение, определяя, по образному выражению акад. Н.С.Шацкого, все развитие как научной, так и прикладной геологии. Именно палеонтологический метод привнес в геологическую науку и окончательно утвердил в естествознании вообще историзм и идею развития, четко обозначив тем самым фундаментальный характер палеобиологических исследований, их общефилософское, эвристическое и огромное практическое значение. Призванный в начале XIX века способствовать успехам горно-геологических исследований, палеонтологический метод вскоре дал в руки естествоиспытателей такие уникальные атрибуты знания, как временная шкала и геологическая карта.
В XX столетии, в особенности с начала его второй половины, проявляется интенсивное развитие прикладной палеонтологии в связи с постоянно возрастающими требованиями к точности и обоснованности стандартной хроностратиграфической шкалы, к объективности и надежности субглобальной корреляции разнофациальных разрезов и различных палеогеологических событий. В течение этого времени палеонтология постоянно совершенствует свою методологию и постепенно выходит из-под влияния своей "покровительницы" - геологии. Продолжая снабжать ее многими уникальными сведениями, она уже сама нуждается в получении целого комплекса разнообразных сведений из многих областей других естественных дисциплин, а вместе с тем все более преобразуется из чисто описательной в теоретическую самостоятельную науку, во все большей степени обогащающуюся общим биологическим содержанием, в том числе идеями эволюционной и популяционной генетики.
Более того, в сфере широкого комплекса биологических наук и наук о Земле на основе палеонтологического метода происходит становление ряда новых научных направлений, уже сейчас проявляющих свою фундаментальную сущность. К ним, в частности, можно отнести обсуждаемое здесь понятие биниальности (бинарности) в геологии (s.l.) и полидисциплинарное направление в науках о Земле палеобиосферологию (условное название), призванную изучать палеобиосферу и стратисферу Земли в их системном единстве.
Совершенно ясно, что оба эти направления, имея предметом исследований, наряду со множеством других проблем, развитие жизни на планете и стратификацию ее литосферы, должны пересекаться между собой, дополнять друг друга, быть взаимозависимыми, а сам принцип биниальности, в силу своей универсальности, - определять многие построения и закономерности биосферологии. Весьма важно, что многие данные, уже полученные по этой науке, в той или иной мере отвечают явлениям бинарности материального мира и поэтому априори позволяют надеяться на успешное использование последних в будущем.
Острейшей проблемой современной геологии, как известно, является создание такой монументальной МСШ, подразделения которой и иерархия разделяющих их рубежей были бы установлены на естественной, предельно объективной основе. В поисках этой "синей птицы" было предложено немало последовательно отвергавшихся вариантов - от теории катастроф и актов творения (императив - резкие геологические границы, правило Фреха, индекс-комплексы и т.д.) до приоритета непрерывных разрезов (переходные зоны, палеонтологические границы, архигеохронологическая фауна, системы стратотипов, принцип "золотого гвоздя...").
В настоящее время однако вновь утверждается тенденция типизации подразделений как стандартной, так и региональных шкал на основе выявления различных по масштабам геологических и биологических палеособытий, т.е. на основе более или менее резко выраженных биостратиграфических границ. С позиции принципов биниальности и дистратонии эта тенденция представляется наиболее рациональной и привлекательной. Именно здесь проявляют себя многие, свойственные этим принципам, закономерности. Самое главное - мы освобождаемся от фатальной неизбежности долгих поисков консенсуса относительно места и уровня того или иного обсуждаемого стратиграфического рубежа: в любых по своей полноте разрезах эти рубежи устанавливаются, как естественные и единственные, поскольку представляют собой маркеры определенных палеособытий - смены седиментогенеза и (или) изменения видовых составов соответствующих сообществ древних организмов.
Эти события обычно проявляются как следствия эвстатических изменений уровней мирового океана и связанной с ними периодичностью трансгрессивно-регрессивных циклов, лежащих в основе принципа дистратонии. В свою очередь, на этой основе открывается реальная перспектива построения и объективной иерархии стратиграфических рубежей, для чего необходимо установить масштабность проявления каждого из них (субпланетарное, региональное, локальное), а также их природу (теллурическая, космическая...). В последнем случае мы вынуждены апеллировать к таким, также подвластным законам биниальности наукам, как геодинамика, геофизика, астрономия, космология.
Техника установления соподчиненности стратиграфических границ в этом случае проста: их ранги адекватны широте географического проявления данного события, а парность (ситема-связка) литостратонов определяется самим макроциклом трансгрессия-регрессия и соответствующей периодичностью литогенеза в каждом из составляющих его основных циклов. Параллельно с этим метод событийных уровней позволяет также установление наиболее объективных стратиграфических границ и по фаунистическим данным, причем не только (и не столько!) по остаткам архихронологических пелагических организмов, но на основе более высоко информативной бентосной макрофауны. Но здесь необходимо одно существенное дополнение: данная фауна (группа) предварительно должна быть детально изученной в эволюционном и филогенетическом отношении, должна стать зональной и потенциально ортостратиграфической. Таких исследований однако к настоящему времени очень мало. Между тем именно они составляют специфическую сущность палеобиосферологии - детальное изучение филогенезов, построение филогенетических систем различных групп древних организмов и разработки на этой основе их биостратиграфических филозон - с дальнейшим выходом полученных результатов в другие области геологической науки.
В связи с этим нужно отметить одно весьма важное обстоятельство, постоянно упускаемое геологами, и очень часто приводившее к значительным ошибкам при биостратиграфических построениях. Мы имеем в виду соотношение таких понятий, как этапность и периодичность (в понимании Раузер-Черноусовой). Принципиальное отличие между ними состоит в том, что под периодичностью ныне понимается "последовательная смена комплексов организмов в конкретных стратиграфических разрезах... Этапность же проявляется в широком пространственно-временном диапазоне как фактор общепланетарного... масштаба" (Сапельников, 1986, с.26). Локальность первого понятия и общемировое значение второго определяют их совершенно различные функции в стратиграфии: "периодичность используется в региональном (бассейновом) или в еще меньшем масштабе...; этапность же, в силу своей масштабности, имеет более универсальное применение" (там же), надежно фиксируя переломные моменты в эволюции био- и геосферы Земли – основные реперы градуировки геологического времени и МСШ. В силу отмеченных различий необходимо учитывать то очевидное обстоятельство, что временные рубежи этапов (и стадий) эволюции различных групп древней фауны имеют объективную природу, в то время как линейные границы стратиграфических подразделений, являющиеся предметом соглашений, всегда условны.
Подытоживая все выше сказанное, возможно задаться вопросом, не слишком ли мал диапазон "профессиональных" интересов рассматриваемой новой ветви исторической геологии? Опыт и полученные результаты показывают, что нет. Принципы и методы исследований в этом направлении сложны и многообразны, во многом специфичны, окрашены полидисциплинарностью, возможности расширения их арсенала практически не ограничены (см. также наше сообщение в этом сборнике о принципе бистратонии и проблеме стратотипа (ориктотипа) в биосферологии).
Работа выполнена при поддержке РФФИ, грант N 98-05-64904.
Фильтрую...
|
| |
| |
| Brachi | Дата: Четверг, 02.08.2012, 14:55 | Сообщение # 7 |
|
Приметный
Группа: Администраторы
Сообщений: 1213
Статус: Offline
| Сапельников В.П., Мизенс А.Г. Принцип бистратонии и проблемы ориктотипа в стратиграфии // Дихотомия и гомология в естественных науках: Тезисы докладов международной конференции. Тюмень: ТюмГНГУ, 1998. С. 58–60.
ПРИНЦИП БИСТРАТОНИИ И ПРОБЛЕМА ОРИКТОТИПА В СТРАТИГРАФИИ
Сапельников В.П., Мизенс А.Г.
Институт геологии и геохимии УрО РАН, г.Екатеринбург
В связи с резко возросшей с середины нашего века интенсивностью биостратиграфических исследований во всем мире возникла необходимость дальнейшей разработки общей концепции типа в биостратиграфии и создании его понятийного и терминологического аппарата. В первую очередь это касалось стратотипов стратиграфических подразделений и их границ. В опубликованных в конце 70-х годов Стратиграфическом кодексе СССР (1977) и Международном стратиграфическом справочнике (1978), а также в известной книге О.Шиндевольфа (1975, в русском переводе) принципы классификации стратотипов не отражали полного содержания самого понятия стратотип. На практике это привело к острой дискуссии о значении самих стратотипов, их необходимости или ненужности, о приоритете литостратотипа или его границы. В этих спорах, к сожалению, было упущено главное - биоценотическое содержание типового разреза данного стратона, т.е. именно то, что играет ведущую роль в определении его первостепенной важности - быть надежным маркером для биогеохронологических определений и биостатиграфических корреляций. Для устранения этого упущения несколько позже было предложено новое понятие - ориктотип (Сапельников, 1983). Наряду с литотипом (литологическая специфика стратона) и лимитотипом (типы границ соответствующего типового разреза) ориктотип давал полную характеристику стратотипа, являясь при этом его «главной составляющей». Согласно автору этого понятия под ориктотипом понимается вся совокупность руководящих (зональных) фоссилий данного типового разреза, определяющая палеобиоценотические особенности не только этого разреза (стратотипа), но и всего определяемого по нему соответствующего стратиграфического подразделения. По аналогии с номенклатурой стратотипов могут быть установлены голоориктотип (первоначально выделенный ориктотип), пара-, нео-, лекто- и гипоориктотипы. Последние имеют особо важное значение для целей корреляции, поскольку дополняют (расширяют) сведения о стратотипе подразделения в целом - о его биоценотическом наполнении и границе в географически удаленных от голостратотипа районах.
Соотношение между этими типами можно представить следующим образом: голоориктотип (а, б, в), параориктотип (а, в, г; б, г, д), гипоориктотип (а, б, д, е; в, е, ж), где а, б, в - зональные виды, известные в голостратотипе; г, д, е, ж - викарные или дополнительные формы, также характерные для данного стратона.
Но имеет ли рассмотренная система понятий какое-либо отношение к принципу бистратонии и самой биниальности (парности) в целом? Самое непосредственное. Стратон и его стратотип независимо от того, рассматриваем мы их как реальные материальные тела или классификационные понятия, проявляют себя системно, как бинарные объекты. И тот, и другой - «двуликий Янус», едино выступающий в двух лицах - в виде литотипа и ориктотипа. При этом первый определяет физико-географическую (фациальную, палеоландшафтную, климатическую, гидродинамическую и т.п.) обстановку условий седиментогенеза в бассейне формирования данного стратона, а ориктотип, как часть всего биоценоза этого палеобассейна, дает нам его биотическую характеристику. Кроме того, парность литотип-ориктотип, в полном соответствии с воззрениями авторов принципа биниальности, имеет и третий, объединяющий их компонент - нижнюю границу стратона, которая всегда и везде, если и не выступает в качестве начала того и другого, то, по крайней мере, выражает неразрывную взаимосвязь между ними. Эта граница выделяет, подчеркивает то палеособытие (геологическое или биологическое), которое и послужило «спусковым механизмом» очередной общей перестройки абиотической и биотической обстановок в данное время в данном седиментационном бассейне. Большое значение этой границы неожиданно предстает еще и с другой стороны: возможности естественной увязки между собой «радикально различных» по своей природе таких явлений биниальности, как дихотомия и дистратония, из которых первая более свойственна живой природе и через посредство филогении наиболее четко проявляется во времени («вертикальный вектор»), дистратония же свойственна неживой природе, реализуется в силу других причин (чередование трансгрессивно-регрессивных циклов) и имеет своеобразный «горизонтальный вектор» (см. нашу статью в сборнике трудов Первого совещания по данной проблеме, 1997, с.13-14).
Все вышесказанное о взаимосвязи между ориктотипом и литотипом снимает это «векторное» различие двух указанных явлений, поскольку в единой системе стратотипа они выступают одновременными функциями одной и той же причины.
Попутно следует добавить, что «векторное» различие дистратонии и дихотомии нивелируется еще одним фактором, обусловленным генетико-автоматическими процессами (дрейфом генов) и наиболее ярко проявляющимся через последовательность латеральных (пространственных) и вертикальных ориктотипов. Мы имеем в виду так называемый принцип основателя Э.Майра. В соответствии с этим принципом новая популяция, новый подвид или вид, дочерние по отношению к исходной материнской популяции какого-либо вида, возникают и формируются на базе лишь малой части общего генофонда данной популяции - на основе генома основателя. Последний может быть представлен любым количеством особей (вплоть до одной оплодотворенной самки). Совершенной ясно, что становление новой (географической или геологической) формы при этом происходит за счет мутирования генома основателя и постепенного накопления нового признака, дивергентного по отношению гомологичного признака у особей материнской популяции (вида). Таким образом, и эти часто генетические данные дают прямое указание на то, что и филетическое развитие биоты, и викарирование сопутствующее миграции древних организмов во времена трансгрессивно-регрессивных циклов, также имеют одну и ту же природу и так же в полной мере согласуются с принципами дивергенции и дихотомии или биниальности, в общем плане.
Работа выполнена при поддержке РФФИ, грант N 98-05-64904.
Фильтрую...
|
| |
| |
| Brachi | Дата: Четверг, 02.08.2012, 14:58 | Сообщение # 8 |
|
Приметный
Группа: Администраторы
Сообщений: 1213
Статус: Offline
| В тот же сборник тезисов планировалась ещё одна работа: Сапельников В.П., Мизенс Л.И., Мизенс А.Г. НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ И ЗНАЧЕНИЕ БИНАРНОЙ СУЩНОСТИ ИСТОРИЧЕСКОГО МОРФОГЕНЕЗА ПЕНТАМЕРИД. Она затерялась и не была опубликована. Но зато её более развернутый вариант был опубликован в сборнике материалов по конференции (будет выложен далее).
Фильтрую...
|
| |
| |
| Brachi | Дата: Пятница, 03.08.2012, 12:29 | Сообщение # 9 |
|
Приметный
Группа: Администраторы
Сообщений: 1213
Статус: Offline
| Сапельников В.П., Мизенс А.Г., Мизенс Л.И. Биниология – новая область знания или постулат? // Биниология – новая естественная наука: Межвузовский сборник научных трудов. Тюмень: ТюмГНГУ, 1999. С. 19–28.
БИНИОЛОГИЯ - НОВАЯ ОБЛАСТЬ ЗНАНИЯ ИЛИ ПОСТУЛАТ?
Сапельников В.П., Мизенс А.Г., Мизенс Л.И.
Институт геологии и геохимии УрО РАН, г. Екатеринбург
Прошло немногим более двух лет с тех пор, как сибирскими учеными Ю.С. Папиным и В.М. Матусевичем было предложено новое направление в науках о Земле - «Биниальность и гомология в геологии» [1]. По этой проблеме в конце 1996 г. проведен международный симпозиум в г. Тюмени, опубликованы тезисы зачитанных на нем докладов [1], а в 1997 г. вышел из печати сборник трудов этого совещания [2]. По-видимому еще рано делать какие-либо далеко идущие выводы о значении и дальнейшей судьбе предложенного направления, но подвести первые предварительные итоги уже можно. Во-первых, со всей очевидностью стало ясно, что «брошенные сибирскими геологами зерна «зерна биниальности» упали... на благодатную почву» [9, с. 15]. Об этом говорит количество представленных докладов и опубликованных статей по данной проблеме, а также проявленный к ней интерес со стороны геологов разных специальностей, обусловивший, в частности, возможность организации и проведения уже осенью 1998 г. новой (второй) Международной научной конференции по этой проблеме.
Во-вторых, неожиданно обнаружилось, что принцип биниальности (парности) применим не только к геологическим объектам и событиям, но является основополагающим для всей нашей Вселенной и свойственен всей сущей в ней живой и косной материи. Это открытие делает необходимой постановку вопроса о принципе биниальности в естествознании вообще, что резко меняет подходы к трактовке предмета и методологии данного принципа, существенно, практически безгранично, расширяя пределы его применения и вольно или невольно вовлекая нас в сферу фундаментальнейшей проблемы строения и развития Мироздания, соотношения в нем материального и духовного, реального и трансцендентного.
В-третьих, вместе с тем, мы четко увидели, что принцип парности (бинарности) не является новым для науки, или строго независимым: генетически он очень близок к такой, также полидисциплинарной науке, как симметрология [9]; мы давно знали (но не придавали этому должного значения), что дихотомия во всех ее проявлениях составляет основу разнообразия земной биоты и эволюции жизни вообще, а дистратония - ведущий фактор циклического развития и аккреции литосферы; во всех естественных науках, во Вселенной в целом, принцип бинарности определяет единство вещества и энергии, информации и организации, являясь при этом императивом в масштабах как микро-, так и макромира. Наконец, в системе философских понятий в биниальности наглядно конкретизируется так называемое ядро диалектики - учение о единстве противоположностей.
Насколько глубоко в прошлое уходят корни «биниальности» и самой идеи единства и борьбы противоположностей, можно видеть на примерах древнегреческой философии. Хорошо известна роль Пифагора и его школы - родоначальников античной математики - в развитии этой науки и научного знания вообще. Огромное значение пифагорейцы придавали числу. Число, по их мнению - ключ ко всем тайнам мироздания, разгадка всех загадок космоса и самой жизни, величайшее орудие познания и действия. Изучение природы числа они считали предпосылкой и основой всякого знания о мире и вещах [3]. Все числа пифагорейцы разделяли на три категории: четные, нечетные и так называемую монаду - четно-нечетную единицу. Последнюю они считали первоначалом всех чисел, а вместе с тем - единством чета и нечета, неопределенности и определенности. Ей кроме того придавалось особое значение как «двуполому» числу, из которого выделяются противоположности женского и мужского (беспредельного и предельного) начал, которые взаимодействуя порождают космос (мыслившийся как живое существо). На основе изучения свойств чисел и числовых отношений и сопоставления их различных пропорций с явлениями природы, человеческой жизни, математических основ музыкальных тонов и т.п. пифагорейцы создали таблицу десяти противоположностей. По Аристотелю [3] она предстает в следующем виде:
Предел и беспредельное
Нечет и чет
Единое и множество
Правое и левое
Мужское и женское
Покоящееся и движущееся
Прямое и кривое
Свет и тьма
Хорошее и дурное
Квадрат и удлиненный прямоугольник.
В этой таблице левому ряду «предельного» придавалось положительное значение, правому «беспредельного» - отрицательное. Первый ряд характеризовал активное, определенное, устойчивое, второй - пассивное, неопределенное, неустойчивое. Основываясь на «игре чисел», выше приведенных сопоставлениях и логических рассуждениях, пифагорейцы обнаружили, в частности, диалектику предела и беспредельного. По их концепции мир в целом не есть предельное или беспредельное, но представляет собой единство этих противоположностей, определяющих как космическую гармонию (Вселенная есть гармония и число), так и гармонию каждой вещи.
Как видно из вышесказанного, отдельные положения принципа биниальности (и современной симметрилогии) были предвосхищены древними эллинами еще задолго до начала наше эры. Представляет интерес сопоставление воззрений пифагорейцев о монаде с нашими представлениями соответственно о сингулярности и библейской легенде происхождения Адама, а также «клинального» «дихотомического» сотворения праматери рода человеческого - Евы (но это темы особого разговора).
Наконец, нельзя не остановиться еще раз на том факте, что идеи парности (бинарности) вышли за пределы прерогатив одной только геологии или наук о Земле вообще и оказались свойственными практически всем естественным наукам. Именно это со всей остротой ставит довольно сложный вопрос, что же такое рассматриваемое «новое направление». Можно ли считать его самостоятельной наукой, что было бы наиболее простым и быстрым решением? На первый взгляд ответ на этот вопрос представляется отрицательным, ибо мы не получаем при этом четкого ответа на другой естественный вопрос - каковы предмет и методология этой науки. Возможно оно действительно является только «направлением», проблемой, разделом какой-либо науки или ряда наук? Специализация и дифференциация современного знания и полидисциплинарность составляющих его наук настолько глубоки и беспредельны, что такой вывод напрашивается сам собой. Однако и в этом случае нет удовлетворительного и однозначного ответа на тот же вопрос - о предмете и методологии такого направления. Косвенно это видно и по разночтениям наименованиям этого направления, допускаемого его авторами: «Биниальность и гомология в геологии» [1], «Биниальность и гомология - новое направление в геологии» [2], «Биниальность и гомология в геологии и других естественных науках» [7], «Дихотомия и гомология в естественных науках» (Программа Международной научной конференции, Тюмень, 1998). В последнем случае исчез сам термин «биниальность», который наиболее четко и емко характеризует сущность и всеобщность принципа парности в естествознании.
Но быть может для такого явления, как биниальность, пронизывающего области самых разнообразных естественнонаучных дисциплин, сама постановка вопроса о ее предмете и методах является некорректной, изначально лишенной смысла? Мы знаем немало примеров аналогичных ситуаций в системе современного знания. Достаточно назвать такие «наднаучные» его области, как системный анализ, теория колебаний (теория волн) или недавно возникшая наука о самоорганизации систем живой и неживой материи - синергетика [4]. С понятием биниальности всех их роднит широкое поле их приложения ко многим областям знания, т.е. их поливариантность, полидисциплинарность, пересекающие границы самых различных наук. Поэтому нет ничего удивительного в том, что для таких супернаук, как бы «парящих» над другими естественнонаучными дисциплинами вопрос об их конкретном предмете действительно лишен смысла: в разных науках, более того - внутри разных разделов одной и той же науки предметы или, конкретнее, - материал исследований таких супернаук совершенно различны.
Так все же что такое «биниальность» - метод, принцип, сфера знания, метанаука или нечто аморфное лженаучное? Против последнего восстают все уже полученные к настоящему времени данные и, в частности, ранее отмеченное близкое сходство принципа биниальности и симметрологии [9]. Аналогичная ситуация выявляется также и при сопоставлении рассматриваемого принципа с синергетикой. В связи с этим представляют интерес высказывания творца этой науки профессора Штутгарского университета Германа Хакена, сделанные им на одной из конференций по синергетике в конце 70-х годов: «Разумеется, синергетика существует не сама по себе, а связана с другими науками по крайней мере двояко. Во-первых, изучаемые синергетические системы относятся к компетенции различных наук. Во- вторых, другие науки привносят в синергетику свои идеи...» [4, стр. 37]. Далее он заключал: «Для науки безразлично, будет ли эта дисциплина называться синергетикой. Важно, что она существует» [там же]. Все это - слово в слово, как и в случае с симметрологией [9], можно отнести и к биниальности и с тем большим основанием считать ее самостоятельной наукой. При этом, тотальный охват этой наукой всего материального макро- и микромира [7, 9] и связанная с этим ее специфическая особенность - поливариантность предмета исследований и методологии выделяют ее из среды других естественных наук, возвышают над ними, делают «нетипичной». Именно в силу этого ее можно уверенно отнести к разряду супер- или метадисциплин, а ее основное содержание - ведущую идею о структурной парности всех реалий и явлений нашего Мироздания - считать всеобщим вселенским принципом. Но теперь, признав «Новое направление» метанаукой, мы вправе дать ей и соответствующее название, а также, хотя бы в обобщенном виде, определить основной предмет ее исследований. Для первого напрашивается «Учение о парности (бинарности)» или проще - «Биниология»; предмет же говорит сам за себя: это - изучение причинно-следственных отношений в строении и эволюции различных объектов и явлений в микро- и макромире.
Приведенные положения ко многому обязывают. Более того, если принять их полностью, то с логичной неизбежностью напрашивается еще один неожиданный вывод. Суть его сводится к тому, что парность (биниальность) - это не что иное, как способ (по крайней мере, основной, ведущий) существования материи. Состоит он в дискретности всего сущего во Вселенной и осуществляется путем различных по своей природе и силе взаимосвязей (взаимодействий) между какими-либо двумя противостоящими друг другу (или сопряженными) частями единого целого (вещи, объекта, тела, процесса, события...), находящимися в состоянии данного взаимодействия.
Этот вывод, однако, сам по себе не столь уж нов. Он, в частности перекликается с известным тезисом Энгельса - «Жизнь есть способ существования белковых тел...» [6, с. 82] и, преобразуя его определенным образом, делает его частным выражением более общего, относящегося ко всей материи в целом, принципа парности. Помимо этого давно известно (а в теории информации это ее исходный базис), что все предметы и процессы Вселенной, как и сама Вселенная, представляют собой тройственное единство вещества, энергии и организации, и что предметы в процессе взаимодействия обмениваются между собой веществом, энергией, а также информацией, в которой и отражены особенности их организации. С позиций биниальности в данном случае организация (в том числе взаимосвязь) и информация явно проявляют себя как «третий фактор» [7, 9] бинарной сущности вещество - энергия.
Таким образом, рассматриваемый принцип не столько и не только постулирует новое знание, сколько объединяет уже известные данные и представляет их в обобщенном концентрированном виде. Но вместе с тем, - что наиболее важно - этот принцип отчетливо выражает суть многочисленных проблем причинно-следственных связей в различных областях современного естествознания, определяет ориентиры и перспективу их решений. Применение этого принципа беспредельно велико; перечень многих научных направлений, где он может быть использован уже приводился в наших и других работах, см., в частности [1, 7, 9]. Каждый естествоиспытатель может пополнить его на примере своих исследований. Но представляется, что особый научный интерес может быть связан с использованием данного принципа при решении таких фундаментальных проблем, как начальные стадии формирования Метагалактики и наполняющей ее субстанции, кодирование и начальные этапы Преджизни и живой материи. Именно здесь принцип парности проявляет себя наиболее наглядно и убедительно и выдвигает серию других злободневных вопросов, связанных с этими «вечными» проблемами, на которые также пока нет ответов. В самом деле, что такое сингулярность?, система это или «монада» пифагорейцев?, если система, то открытая (по отношению к чему?) или закрытая?, какие силы (явления, процессы) вывели ее однажды из «равновесного состояния», что было до нее? В 1970 г. известный американский космолог Кип Торн высказал предположение, что быть может «в течение ближайших 10 лет мы сумеем получить... некоторые указания на природу Вселенной до сингулярности» [5, с. 63]. Увы, прошло 30 лет, но образно говоря словами К. Пруткова,
Барон фон Гринвальдус сей доблестный рыцарь,
Все в той же позицьи на камне сидит...
Но почему нас так влечет к себе и волнует это далекое таинственное, на грани с трансцендентным, явление - сингулярность? Да по той простой причине, что именно с ней связано первое проявление принципа парности в масштабах Мироздания. Во-первых, Большой Взрыв, определивший парность Сингулярность - Расширяющаяся Вселенная и вызвавший к жизни соединяющий их «третий фактор» - реликтовое изотропное)* радиоизлучение [10], не только сам оказался первым выражением этого принципа, но и ярко продемонстрировал, что именно принцип биниальности является первым (основополагающим?) принципом строения и эволюции материальной Вселенной.
Во-вторых, (а это подтверждает вышесказанное), уже в первые доли секунды после Взрыва был «запущен» механизм принципа биниальности, четко и без сбоев созидающий и совершенствующий все сущее в Мироздании - от виртуальных частиц до живой и мыслящей материи. При этом нельзя не выделить особо, что именно в соответствии с рассматриваемым принципом, также на ранних стадиях развития Метагалактики, возникли атомы первых элементов - водорода и гелия - этих Адама и Евы периодической системы, прародителей всех других элементов Вселенной и первых молекул вещества - газов водорода и гелия.
Фильтрую...
|
| |
| |
| Brachi | Дата: Пятница, 03.08.2012, 12:29 | Сообщение # 10 |
|
Приметный
Группа: Администраторы
Сообщений: 1213
Статус: Offline
| продолжение...
Комплекс сложных нерешенных вопросов в сфере действия принципа биниальности преподносит нам и живая материя.
Загадкой Сфинкса остается для нас проблема становления ДНК и РНК как основы жизни (на планете?), как первоносителя и созидателя парности в органическом мире Земли. В состоянии полной беспомощности мы уходим от ответов на вопросы, как, возникнув в качестве тривиальной органической молекулы, ДНК приобрела функции биологического кода; на какой стадии земной (и земной ли) эволюции, под воздействием какой силы, каким образом совершился этот уникальнейший вселенский Суперароморфоз?Мы постигли интимную тайну Жизни - бинарную сущность структуры ДНК и дупликации генов, но нам не дано знать, что такое ДНК в ее завершенном виде, какой путь она прошла в своем становлении, является ли она преджизнью, преадаптацией жизни или сразу возникла как жизнь - вместе с нею и одновременно как ее «жрица» - носительница наследственности? Иначе говоря, что первично: белок или жизнь, ДНК или жизнь, ДНК или биологический код? И, наконец, на каком этапе из трех пар основного эволюционного пути развития жизни:
геохимические реакции - предбиологическая стадия,
преджизнь - доорганизменная жизнь,
жизнь - живой организм
сформировался и в полную меру заработал этот Код - ни с чем не сравнимое чудо Вселенной?
Природа хранит свои тайны... Многие из них предстоит раскрыть наукам о Земле, но как видно из всего вышесказанного, в тесном содружестве со многими другими научными дисциплинами, занимающимися исследованиями обоих видов материи на всех уровнях ее существования. Последнее определяется тем фактором, что в настоящее время практически все науки о Земле тесно стянуты в единый узел не только между собой, но и с другими естественными науками, и поэтому решение проблем земных находится в зависимости от многих и разнородных по своей природе феноменологических данных, поступающих из других научных дисциплин и направлений по всей широте их спектра.
Как можно судить по двум проведенным совещаниям, посвященным проблемам принципа биниальности, исследования по его разработке и использованию в различных областях геологии уже начаты. Что дальше? Мы уже говорили [8] и, по-видимому, следует повторить это снова: пока учение о биниальности делает только первые шаги и не имеет четко определенных предмета изучения, обоснованной теоретической и методологической базы, исследования по ней следует проводить в рамках уже полученных данных, не чураясь при этом позитивистского подхода. Параллельно с этим также следует вести и разработку стратегии будущих исследований, если мы хотим получить действительно фундаментально значимые результаты. Это трудная и сложная задача, однако, тем интересней представляется будущая работа, тем острее ощущения новизны и ответственности.
Работа выполнена при поддержке РФФИ, грант № 98-05-64904.
)* В нашей статье [9, с.13] это излучение ошибочно названо «анизотропным».
Литература
1. Биниальность и гомология в геологии: Тезисы докладов Международного симпозиума. - Тюмень: Тюм. ГНГУ, 1996-98 г.г.
2. Биниальность и гомология - новое направление в геологии: Межвузовский сборник научных трудов. - Тюмень: Тюм. ГНГУ, 1997. - 112 с.
3. Кессиди Ф.Х. От мифа к логосу. - М.: Мысль, 1972. - 312 с.
4. Климантович Н.Л. Синергетика: лозунг или наука? // Знание - сила, 1982, № 9. - С. 37-38.
5. Корец М.А., Рузмайкин А.А. Первые наблюдаемые релятивистские объекты // Природа, 1970, № 1. - С. 62-65.
6. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 20. М.
7. Папин Ю.С. Биниальность и гомология в геологии и других естественных науках // Биниальность и гомология - новое направление в геологии: Межвузовский сборник научных трудов. - Тюмень: Тюм. ГНГУ, 1997. - С. 3-10.
8. Сапельников В.П., Мизенс А.Г. Проявления дивергенции в филогенезе пентамеридных бра¬хи¬опод и отражения их в биостратиграфии // Биниальность и гомология - новое направление в геологии: Межвузовский сборник трудов. - Тюмень, 1997. - С. 98-103.
9. Сапельников В.П., Мизенс Л.И. Становление идеи (предварительные замечания к проблеме «Биниальность и гомология в геологии») // Биниальность и гомология - новое направление в геологии: Межвузовский сборник научных трудов. - Тюмень: Тюм. ГНГУ, 1997. - С. 10-15.
10. Сюняев Р.А. Реликтовое излучение // Физика космоса. Маленькая энциклопедия. - М.: Советская энциклопедия, 1976. - С. 509-513.
11. Таланов В.М. Возникновение живого вещества: материальная первооснова и возможный механизм // Эволюция жизни на Земле: Материалы Первого международного симпозиума. - Томск, 1997. - С. 136.
Фильтрую...
|
| |
| |
| Brachi | Дата: Пятница, 03.08.2012, 12:35 | Сообщение # 11 |
|
Приметный
Группа: Администраторы
Сообщений: 1213
Статус: Offline
| Сапельников В.П., Мизенс Л.И., Мизенс А.Г. К проблеме взаимоотношения палеобиосферологии и принципа биниальности в геологии // Биниология – новая естественная наука: Межвузовский сборник научных трудов. Тюмень: ТюмГНГУ, 1999. С. 59–69.
К ПРОБЛЕМЕ ВЗАИМООТНОШЕНИЯ ПАЛЕОБИОСФЕРОЛОГИИ И ПРИНЦИПА БИНИАЛЬНОСТИ В ГЕОЛОГИИ
Сапельников В.П., Мизенс Л.И., Мизенс А.Г.
Институт геологии и геохимии УрО РАН, Екатеринбург
Палеобиосферология, как новый термин, предложен нами применительно к одному из актуальных в настоящее время направлений исторической геологии - исследованиям по зональной биостратиграфии и эволюционной палеонтологии. Из этого с очевидностью следует, что палеобиосферология представляет собой часть учения о биосфере Земли и возникла на стыке двух научных дисциплин - палеонтологии с ее известным палеонтологическим (биологическим) методом и стратиграфии. Тесно связанные между собой, эти две дисциплины занимают особое - базовое положение в системе Наук о Земле, определяя все развитие как прикладной, так и научной геологии. Здесь нелишне отметить, что призванный в начале XIX века способствовать успехам горно-геологических исследований, палеонтологический метод вскоре дал в руки естествоиспытателей такие уникальные атрибуты знания, как временная шкала и геологическая карта. Именно палеонтологический метод привнес в геологическую науку и окончательно утвердил в естествознании вообще историзм и идею развития, четко обозначив тем самым фундаментальный характер палеобиологических исследований, их общефилософское, эвристическое и огромное практическое значение.
В XX столетии, в особенности с начала его второй половины, проявляется интенсивное развитие прикладной палеонтологии в связи с постоянно возрастающими требованиями к точности и обоснованности стандартной хроностратиграфической шкалы, к объективности и надежности субглобальной корреляции разрезов и различных палеогеологических событий. В течение этого времени палеонтология постоянно совершенствует свою методологию и постепенно выходит из-под влияния своей «покровительницы» - геологии. Продолжая снабжать ее многими уникальными сведениями, она уже сама нуждается в получении целого комплекса разнообразных сведений из многих областей других естественных дисциплин, а вместе с тем все более преобразуется из чисто описательной в теоретическую самостоятельную науку, во все большей степени обогащающуюся общим биологическим содержанием, в том числе идеями эволюционной и популяционной генетики.
Более того, в сфере широкого комплекса биологических наук и наук о Земле на основе палеонтологического метода происходит становление ряда новых научных направлений, уже сейчас проявляющих свою фундаментальную сущность. К ним, в частности, можно отнести обсуждаемое здесь понятие биниальности (бинарности) в геологии и полидисциплинарное направление в науках о Земле - палеобиосферологию, призванную изучать палеобиосферу и стратисферу Земли в их системном единстве. Совершенно ясно, что оба эти направления, имея предметом исследований, наряду со множеством других проблем, развитие жизни на планете и стратификацию ее литосферы, должны пересекаться между собой, дополнять друг друга, быть взаимозависимыми, а сам принцип биниальности, в силу своей универсальности [7, 11], определять многие построения и закономерности палеобиосферологии.
Но, по-видимому, резонно задаться вопросом, что авторы понимают под термином «палеобиосферология» и так ли он необходим, чтобы предлагать его в качестве наименования одного из множества направлений в учении о биосфере? При ответе на второй вопрос прежде всего следует напомнить, что одним из свойственных науке качеств всегда было постоянное усложнение ее структуры, проникновение в новые области познания и на этой основе, что особенно характерно для всего двадцатого века, - постоянная дезинтеграция крупных научных дисциплин, выделение или отщепление от них новых направлений, многие из которых впоследствии перерастают в новые науки и новые сферы знания. Процесс этот столь же неизбежен, сколь и закономерен. Именно в рамках этого явления и следует рассматривать появление понятия «палеобиосферология». В этой связи необходимо указать на парадоксальную ситуацию, сложившуюся в отношении к самому феномену, именуемому биосферой. С одной стороны, это действительно феноменальное, космического масштаба явление, исключительно емкое по своему содержанию, изучение которого требует огромной базы, опирающейся практически на все основные научно-естественные области современного знания. Это, в частности, подчеркивал в одной из своих работ по проблеме эволюции и биосферы Б.С.Соколов: «В современном естествознании и в жизни современного человеческого общества представление о биосфере занимает одно из центральных мест. Биосфере в целом и ее различным аспектам - научным, техническим, социальным, философским и прогностическим - посвящены сотни тысяч публикаций, тысячи научных заседаний... всех рангов и направлений, множество различных исследовательских программ...» [12, с. 156]. Особую актуальность за последние десятилетия приобрели такие связанные с биосферой проблемы, как экологическая защита нашей планеты, самой биосферы и земной цивилизации в том числе, решаемые ныне на межправительственных, межгосударственных уровнях.
С другой стороны, - при всем вышесказанном, и в этом суть парадокса, к настоящему времени в литературе нет четко сформулированного и общепризнанного определения самого понятия «биосфера», как нет и названия наукам, занимающимся изучением древней биосферы (палеобиосферы) и существенно иными по тематике и методологии актуальными проблемами биосферы современной. Используемое иногда в широком смысле словосочетание «Учение о биосфере» слишком общо, неконкретно, малоинформативно, более метафорично, чем строго научно. Следует отметить, что даже сам В.И.Вернадский, развивший учение о биосфере во всей его полноте и значимости [4, 5, и др.], не дал «завершенного, в энциклопедическом смысле, определения биосферы» [12, с. 159]. Резкой критике подверг определение биосферы, приведенное в БСЭ (том 3, 1970), Н.Б.Вассоевич. Достаточно детально все эти вопросы, как и сама история учения о биосфере, рассмотрены, в частности, в работах Н.Б.Вассоевича [1, 2], Вассоевича и А.Н.Иванова [3], Б.С.Соколова [12]. Последний, оценивая эту ситуацию в целом, отмечал, что, хотя «учение о биосфере сформировалось в недрах геологии и геохимии на стыке этих наук с биологией и физической географией.., коротко и четко очертить базу этого учения трудно - оно включает множество планетных и космических связей» [12, с. 157]. В той же работе он сделал вывод, что, по-видимому, именно «в расчлененности восприятия биосферы заключается главная причина появления ее противоречивых определений» и что «в учении о биосфере не должно быть только одной какой-либо лидерствующей коцепции - географической, биологической или геохимической, его объединяет общий мировоззренческий стержень - представление об организованности биосферы, материально-энергетической целостности составляющих ее живых, косных и биокосных тел и геологической вечности биосферы» [12, с. 157]. С этими выводами нельзя не согласиться, но и нельзя не сделать оговорку, что второй из них остается справедливым лишь при условии постоянного сохранения в его формулировке одного, определяющего этот вывод слова - «лидерствующей». Уберите этот термин, и приведенная фраза потеряет свое первоначальное смысловое значение: лишний раз подчеркивая фактическую неисчерпаемость биосферы как объекта познания, она тем самым косвенно высвечивает тот, в общем-то всем известный факт, что работающие в области учения о биосфере исследователи обычно занимаются в каждом конкретном случае лишь каким-либо одним основным аспектом этого учения. Количество же таких аспектов, как и научных направлений, в учении о биосфере беспредельно. Не будет большим преувеличением сказать, что все статьи в многотомных национальных и различных тематических энциклопедиях мира в той или иной степени, прямо или косвенно имеют отношение к биосфере, выражая исключительную многогранность и всю широту спектра ее научного потенциала. Но в связи со всем вышесказанным представляется по меньшей мере ничем не оправданным, что такой уникум, как учение о биосфере, сколлапсирован сам на себя, без подразделения на хотя бы самые общие, самые главные составляющие его части. Положение не спасает выделение в биосфере ряда производных от нее или (и) соподчиненных ей других «сфер» (панбиосфера, палеобиосфера, сверхбиосфера, мегасфера, экосфера, метабиосфера, былые биосферы, биогеосфера, стратисфера, см. [12] и др.). Они (эти названия) лишь усугубляют странность ситуации: объект (объекты!) исследований есть, а названия научного направления или научной дисциплины, конкретно его изучающих, нет. Изредка появляющиеся в литературе наименования таких дисциплин в серии наук о Земле, как геобиология, палеобиохимия, биохимическая палеонтология, биогеология [12], биопетрология, ничего не меняет по существу и скорее является исключением, подтверждающим общее правило; к тому же эти направления слабо обоснованы методологически, трактуются весьма произвольно, не имеют сколько-либо широкого применения или не приняты вообще.
Невольно складывается впечатление, что к настоящему времени учение о биосфере - это своеобразный броский, но до сих пор в полной мере невостребованный естествоиспытателями лозунг. В самом деле, земная оболочка и космический объект биосфера - как реальное материальное тело - и вся история его геологического (и только ли геологического?) развития настолько сложны и неисчерпаемы в научно-познавательном отношении, что не может быть и речи об изучении всего этого уникума в целом. Сложно структурно построенное, многоуровневое, полидисциплинарное понятие биосфера предстает как понятие синтетическое и в этом плане может считаться единственной и необычной сверхнаукой - Метадисциплиной, возвышающейся над другими науками. Одновременно она проникает во многие из них своими корнями и находит точки опоры в отдельных из них. К последним прежде всего относятся, если следовать логике самого В.И.Вернадского и его последователей, такие научные дисциплины, как геохимия, биогеохимия, геология s.l. и палеобиология s.l.
В настоящей статье рассматриваются некоторые палеобиологические аспекты биосферы, тесно связанные с проблемами исторической геологии - другого крупного сегмента в системе наук о Земле. В обоснование всего ниже излагаемого, считаем нелишним напомнить слова Б.С.Соколова о том, «что многие ученые, изучающие биосферу, до сих пор были недостаточно внимательны к данным палеонтологии... или, наоборот, слепо принимают палеонтологию за историю биосферы. И то и другое одинаково недопустимо» [12, с. 158]. И далее: «...взгляд в прошлое, в геологическую и палеонтологическую историю биосферы кажется вполне правомерным. Более того, он просто необходим и совершенно не противоречит представлениям В.И.Вернадского» [12, с. 159].
Вся практика разнообразных геологических исследований, в особенности с начала двадцатого века, не только подтверждает это высшим образом, но и свидетельствует о все еще крайне недостаточной изученности различных палеобиологических аспектов биосферы Земли и резком отставании теории и практики биостратиграфии и палеонтологии от запросов современной геологии. Именно с этим связано появление, в основном, с 50-х годов, а затем непрерывно возрастающее проведение различных международных - глобальных и региональных - исследований по проблемам повышения качества и разработки объективных критериев палеонтологической корреляции и биостратиграфии палеобиосферы. Из таких работ выделяются, прежде всего, деятельность международной стратиграфической комиссии (МСК) по совершенствованию и типизации МСШ и международная программа геологической корреляции (МПГК), вобравшая в себя более 150 научных проектов [13]. В рамках указанных программ авторы работают уже более 40 лет и именно на базе этих исследований получены те научные результаты по фаунистике и биостратиграфии среднего палеозоя, синтез которых обусловил возможность постановки вопроса о палеобиосферологии как одного из множества других направлений в области исторической геологии и общего учения о биосфере.
Однако в данной статье, являющейся изложением доклада, представлявшегося на Международную научную конференцию «Дихотомия и гомология в естественных науках», мы не ставили целью изложение всех проблем и методологической основы палеобиосферологии, но лишь в соответствии с тематикой конференции хотели обозначить общие узловые вопросы данного научного направления и принципа биниальности s.l. Тем не менее нельзя не осветить хотя бы кратко суть и специфику палеобиосферологии, ее предмет исследований и общегеологическое значение.
Рассматриваемое направление возникло и получило развитие на стыке современного эволюционного учения (биологии) и биостратиграфии (геологии). Из самого этого определения вытекает, что основу данного научного направления составляют общебиологические специальные ширококомплексные исследования отдельных групп древней фауны (имеются в виду в основном бентосные фауны) и закономерности их историко-геологического развития. Эти исследования сопровождаются критическим анализом всей мировой литературы по данной группе организмов, тотальной ревизией музейного материала и непосредственным монографическим описанием ее представителей из всех или главнейших регионов их развития. Чисто биологический уклон таких исследований непременным условием их успешного завершения требует более высокой их «биологизации», т.е. использования всех допустимо возможных в каждой конкретной работе последних достижений современного эволюционного учения (в том числе филогенетики, систематики, популяционной генетики и т.д.), а также проведение их на более высоком - историко-морфологическом и морфофункциональном уровне, по сравнению с менее информативным морфологическим, традиционным для прикладной «геологической» палеонтологии. Методология и принципы таких исследований применительно к брахиоподам разработаны и освещены в двух итоговых монографиях В.П.Сапельникова [8, 9] и многих других его работах [10, 14-16] и др.
Фильтрую...
|
| |
| |
| Brachi | Дата: Пятница, 03.08.2012, 12:36 | Сообщение # 12 |
|
Приметный
Группа: Администраторы
Сообщений: 1213
Статус: Offline
| продолжение...
Работы по вышеназванным аспектам биосферологии, как показал опыт их проведения, позволяют получить огромное количество нового и разнообразного по содержанию знания, - как чисто биологического (палеобиологического), так и геологического.
В итоге биологических исследований, помимо увеличения таксономического состава исследуемой группы (в основном за счет установления новых родов и видов), могут быть получены такие новые данные и факторы, как значительное уменьшение груза прежней синонимии группы, исторически неизбежной при общепринятой ранее монотипической концепции вида; разработка закономерностей исторического морфогенеза группы, ее онто- и филогении, общей эволюции и этапности, выявление различных кризисных моментов, временных фенокритических уровней и периодов проявления ароморфозов и т.п. и, наконец, построение на объективной основе филогенетической (или близкой к ней) системы изученной группы.
Полученная информация оказывается высоко эффективный при использовании ее в области геологических и, в частности, биостратиграфических исследований. Прежде всего, она проявляет себя в зональной стратификации древней биосферы, позволяя создать уникальную по своей полноте и обоснованности последовательность биостратиграфических зон, основанную на филогенезе одной группы фауны, а также на различных других сведениях - установлении руководящих (зональных) форм и комплексов, викарных и рекуррентных видов, закономерностей изменения по отдельным разрезам ориктотипов s.l. (см. нашу статью в этом сборнике) и т.д. Очень важным при этом является установление на основе определенных этапов и стадий развития группы, ее фило- и таксоногенеза, объективных границ между выявленными фаунистическими зонами и возможность их глобального трассирования. В связи с этим, такие филогенетические зоны, если они в отдельных регионах уже проконтролированы в геохронологическом отношении пелагической ортофауной, сами приобретают функции архихроностратиграфических, что призвано играть особо важную роль при изучении шельфовых образований мира, типизации и совершенствовании МСШ и региональных стратиграфических схем. Наконец, все вышеназванное находит успешное применение при различных общегеологических исследованиях (история развития отдельных палеобассейнов и блоков литосферы, палеобиогеографическое районирование Мирового океана; установление различных по масштабам геологических и палеобиологических событий, определение их природы, иерархии и роли в преобразовании Земли, выявление центров появления и развития разных фаун, путей и закономерностей их расселения и т.п.).
Таким образом, палеобиосферология - это отрасль исторической геологии, изучающая эволюцию и палеобиологию древних фаун, с целью выявления их архигеохронологических бентосных групп и разработки глобальной сети филогенетически обоснованных биостратиграфических зон, объективных критериев их межконтинентального трассирования и установления их естественных границ - ведущего фактора укрепления стандартного каркаса мировой биогеохронологической шкалы.
Острейшей проблемой современной геологии, как известно, является создание такой МСШ, подразделения которой и иерархия разделяющих их рубежей были бы установлены на предельно объективной основе. В поисках этой «синей птицы» было сделано немало последовательно отвергавшихся предложений - от теории катастроф, актов творения, правила Фреха и т.п., до приоритета непрерывных разрезов, системы стратотипов, принципа «золотого гвоздя»...
В настоящее время, однако, вновь утверждается тенденция типизации подразделений как стандартной, так и региональных шкал на основе выявления различных по масштабам геологических и биологических палеособытий, т.е. на основе более или менее резко выраженных биостратиграфических границ. С позиций принципов биниальности и дистратонии эта тенденция наиболее привлекательна. Именно здесь проявляют себя многие, свойственные этим принципам, закономерности. Самое главное - мы освобождаемся от фатальной неизбежности долгих поисков того или иного обсуждаемого стратиграфического рубежа: в любых по своей полноте разрезах эти рубежи устанавливаются как естественные и единственные, поскольку представляют собой маркеры определенных палеособытий - смены седиментогенеза и (или) изменения видовых составов соответствующих сообществ древних организмов. Но эти события обычно проявляются как следствия эвстатических изменений уровня Мирового океана и связанной с ними периодичностью трансгрессивно-регресивных циклов, лежащих в основе принципа дистратонии. В свою очередь, на этой основе открывается реальная перспектива объективной иерархии стратиграфических рубежей, для чего необходимо установить масштабность проявления каждого из них (субпленетарное, региональное, локальное), а также их природу (закономерная, случайная, теллурическая, космическая...). В последнем случае мы вынуждены апеллировать к таким, также подвластным законам биниальности наукам, как геодинамика, геофизика, астрономия, космология.
Техника установления соподчиненности стратиграфических границ в этом случае проста: их ранги адекватны широте географического проявления данного события, а парность (система-связка) литостратонов определяется самим макроциклом трансгрессия-регрессия и соответствующей периодичностью литогенеза в каждом из составляющих его основных циклов. Параллельно с этим метод событийных уровней позволяет также установление наиболее объективных стратиграфических границ и по фаунистическим данным, причем не только (и не столько!) по остаткам ортохронологических пелагических организмов, но на основе наиболее высоко информативной бентосной макрофауны [6, 8, 9].
В связи с этим нужно отметить одно весьма важное обстоятельство, постоянно упускаемое геологами, и очень часто приводившая к значительным ошибкам при биостратиграфических построениях. Мы имеем в виду соотношение таких понятий, как этапность и периодичность (в понимании Раузер-Черноусовой). Принципиальное различие между ними состоит в том, что под периодичностью ныне понимается «последовательная смена комплексов организмов в конкретных стратиграфических разрезах... Этапность же проявляется в широком пространственно-временном диапазоне как фактор общепланетарного... масштаба» [10, с. 26]. Локальность первого понятия и общемировое значение второго определяют их совершенно различные функции в стратиграфии: «периодичность используется в региональном (бассейновом) или в еще меньшем масштабе..; этапность же, в силу своей масштабности, имеет более универсальное применение» [там же], надежно фиксируя переломные моменты в эволюции био- и литосферы Земли - основные реперы градуировки геологического времени и МСШ. В силу отмеченных различий необходимо учитывать то очевидное обстоятельство, что временные рубежи этапов (и стадий) эволюции различных групп древней фауны имеют объективную природу, в то время как уровни границ стратиграфических подразделений, являются итогом соглашений и потому всегда условны.
В заключение следует ответить на возможный вопрос, не слишком ли мал диапазон «профессиональных» интересов новой ветви исторической геологии? Опыт и уже полученные результаты показывают, что нет. Принципы и методы исследований этого направления сложны и многообразны, во многом специфичны; возможности расширения их арсенала практически не ограничены, а материал исследований - неисчерпаем (см. также в этом сборнике наше сообщение о проблеме ориктотипа в биостратиграфии).
Работа выполнена при поддержке РФФИ, грант № 98-05-64904.
Литература
1. Вассоевич Н.Б. Различное толкование понятия биосферы // Исследования органического вещества в современных и ископаемых осадках. - М.: Наука, 1976. - С. 381-399.
2. Вассоевич Н.Б. Учение о биосфере (1802-1876-1926) // Изв. АН СССР. Серия геол., 1977, № 1. - С. 5-13.
3. Вассоевич Н.Б., Иванов А.Н. К истории учения о биосфере // Методология и история геологических наук. - М.: Наука, 1977. - С. 57-94.
4. Вернадский В.И. Химическое строение биосферы Земли и ее окружения. - М.: Наука, 1965. - 374 с.
5. Вернадский В.И. Живое вещество. - М.: Наука, 1978. - 358 с.
6. Мизенс Л.И. Нижнедевонские и эйфельские атрипиды восточного склона Урала. - М.: Наука, 1984. - 112 с.
7. Папин Ю.С. Биниальность и гомология в геологии и других естественных науках // Биниальность и гомология - новое направление в геологии: Межвузовский сборник научных трудов. - Тюмень: Тюм. ГНГУ, 1997. - С. 3-10.
8. Сапельников В.П. Морфологическая и таксономическая эволюция брахиопод (отряд пентамерид). - Свердловск: УНЦ АН СССР, 1985. - 231 с.
9. Сапельников В.П. Система и стратиграфическое значение брахиопод подотряда пентамеридин. - М.: Наука, 1985. - 206 с.
10. Сапельников В.П. Значение этапности эволюции организмов для практики экостратиграфических исследований // Теория и опыт экостратиграфии. - Таллин: Валгус, 1986. - С. 25-30.
11. Сапельников В.П., Мизенс Л.И. Становление идеи (предварительные замечания к проблеме «Биниальность и гомология в геологии») // Биниальность и гомология - новое направление в геологии: Межвузовский сборник научных трудов. - Тюмень: Тюм. ГНГУ, 1997. - С. 10-15.
12. Соколов Б.С. Палеонтология, геология и эволюция биосферы // Проблемы эволюции геологических процессов / Труды Ин-та геол. и геофиз. СО АН СССР, вып. 517. - Новосибирск: Наука, 1981. - С. 156-167.
13. Соколов Б.С., Елкин Е.А. Новые проблемы в изучении стратиграфии девона // Геол. и геофизика, 1979, № 4. - С. 34-43.
14. Sapelnikov V.P., Bogoyavlenskaya O.V., Mizens L.I., Shuysky V.P. Silurian and Early Devonian benthic Communites of the Ural-Tien Shan Region // A.Boucot (edit.). Final Report of the Project Ecostratigrafy. - Cambridge University Press (in press). - P. 534-541.
15. Sapelnikov V.P., Mizens L.I. Brachiopods from the type locflity of the Pragian-Emsian boundary // W.Ziegler, E.Yolkin (eds.). Pragian-Emsian Boundary stratotype / Courier Forsch. - Inst. Senckenberg. - Frankfurt a. M. (in press).
16. Sapelnikov V.P., Snigireva M.P, Bikbayev A.Z., Mizens L.I. Zonal sudivision of Early - Middle Devonian reef deposits of the Urals based on conodonts and brachiopods // Courier Forsch. - Inst. Senckenberg, 182. - Frankfurt a. M., 1995. - P. 399-419.
Фильтрую...
|
| |
| |
| Brachi | Дата: Пятница, 03.08.2012, 12:44 | Сообщение # 13 |
|
Приметный
Группа: Администраторы
Сообщений: 1213
Статус: Offline
| Сапельников В.П., Мизенс А.Г., Мизенс Л.И. Проблема ориктотипа и принцип бистратонии в стратиграфии // Биниология – новая естественная наука: Межвузовский сборник научных трудов. Тюмень: ТюмГНГУ, 1999. С. 87–93.
ПРОБЛЕМА ОРИКТОТИПА И ПРИНЦИП БИСТРАТОНИИ В СТРАТИГРАФИИ
В.П.Сапельников, А.Г.Мизенc, Л.И.Мизенс
Институт геологии и геохимии УрО РАН, Екатеринбург
В послевоенный период, к концу 40-х годов, в мировой практике геологических исследований заметно обозначилась слабость и недостаточность разработанной к тому времени общей картографической и биостратиграфической базы. Крайне низкой была ее теоретическая обеспеченность, практически отсутствовали научно разработанные критерии надежной биостратиграфической корреляции. Все это не могло не сдерживать дальнейшее развитие теоретической и прикладной геологии. В связи с этим, сразу же после Лондонской сессии Международного геологического конгресса (1948 г.), на которой были отмечены вышеуказанные недостатки, активизируется деятельность Международной стратиграфической комиссии, начинаются и постепенно усиливаются целенаправленные исследования по биостратиграфии фанерозоя, по детализации и более глубокому обоснованию региональных стратиграфических схем, по совершенствованию и типизации Стандартной хроностратиграфической шкалы. Позже эти исследования вливаются в русло еще более мощной Международной программы геологической корреляции (МПГК), идея создания которой возникла еще в 1969 г. и вскоре была воплощена в более чем 150-ти межнациональных проектах [11].
В части, касающейся биостратиграфической науки, наряду с необходимостью резкого расширения традиционных полевых исследований и палеонтологических описаний, возникла острая потребность в целом ряде теоретических разработок. К ним, в частности, относилась проблема типа в стратиграфии, выработка его общеприемлемой концепции, создание понятийного и терминологического аппарата с определением иерархической соподчиненности терминов. Эта тема нашла широкое отражение в мировой печати и острой дискуссии о значении самих стратотипов, их необходимости или ненужности, о приоритете литостратотипа или его границ и т.п. В этих спорах, как не парадоксально, было упущено главное - биоценотическое содержание стратотипических разрезов, т.е. именно то, что играет ведущую роль в выяснении их первостепенного значения - быть надежными маркерами для геохронологических определений и биостратиграфических корреляций. Даже в таких обобщающих работах, как Стратиграфический кодекс СССР [12], Международный стратиграфический справочник [4], а также в известной книге О.Шиндевольфа [13], в разделах, посвященных определению роли и значения стратотипов, эта их важнейшая особенность не только не была раскрыта, но и не обсуждалась вообще. Таким образом, в вышеназванных работах содержание самого понятия «стратотип» не нашло своего полного отражения. Между тем, еще в 1975 г. была предложена концепция «биохронотипа» как элементарной единицы геологического времени [5, 6]. Автор этого термина В.Е.Руженцев под биохронотипом понимал «совокупность характерных (руководящих) таксонов, существовавших только в данное время» [6, с. 25]. При этом он исходил из приоритета геохронологии перед стратиграфией (а не наоборот, как полагали О.Шиндевольф и большинство геологов того времени), причем основной геохронологической единицей считал век, полагая, что «фаза (=зона) при современном состоянии науки не может быть глобальной единицей» [там же, с.24]. Далее он отмечал, что «биохронотип должен стать хорошим справочным эталоном, хотя, естественно, не все его компоненты будут встречаться в одном и том же сочетании на всей планете» [там же, с.25]. К сожалению, это безусловно разумное по своей целесообразности и актуальности предложение В.Е.Руженцева осталось непонятым современниками или по крайней мере не востребованным. Возможно, последнее было связано с тем, что названный исследователь активно пропагандировал уже достаточно непопулярную к тому времени идею о ненужности типовых разрезов. Он прямо заявлял: «...стратотип не может дать нам полную или даже достаточную информацию о биохронотипе, - для этого нужны широкие, лучше всего глобальные обобщения палеонтологических фактов. Поэтому давайте откажемся от идеи стратотипов и будем развивать идею биохронотипов» [6, с.32]. К тому же, как отмечено выше, В.Е.Руженцев принимал за наименьший геохрон (субглобальную элементарную единицу относительного геологического времени - по его терминологии [6]) век, тогда как концепция зоны и соответствующего ей геохрона - фазы - уже получила к тому времени практически всеобщее признание.
В этих условиях несколько позже одним из авторов данной статьи было предложено новое понятие - ориктотип [7]. Под этим термином его автор понимал «всю совокупность руководящих зональных фоссилий данного типового разреза, определяющую палеофаунистические (палеофлористические) особенности не только этого разреза, но и всего определяемого по нему соответствующего стратиграфического подразделения» [7, с.19]. Введение этого понятия было призвано усилить и еще раз подчеркнуть действительно огромную роль в биостратиграфии стандартных разрезов, а с другой стороны полностью соотнести и согласовать это с теми концепциями геохронологии и зональной стратиграфии, которые прочно оформились в геологической науке в конце 70-х годов и которые, по крайней мере частично, не разделялись В.Е.Руженцевым. С введением понятия «ориктотип» типовой разрез субярусного стратона (в частности, любой биостратиграфической зоны или горизонта) получал теперь полную характеристику, объединяя в себе три взаимообусловленных понятия - литотип (литологическая специфика стратона) , лимитотип (типовая граница этого стратона) и ориктотип (палеонтологическое содержание стратона). При этом именно последний становился главнейшей составляющей стратотипа, содержащей исчерпывающие сведения о руководящем комплексе древних организмов всего данного стратиграфического подразделения.
Идея ориктотипа, как, впрочем, и биохронотипа, сама по себе не является новой. В другой терминологической форме она почти полтора века назад уже была выражена Н.А.Головкинским (1869, с.399): «...должно внимательно различать понятия о хронологическом, стратиграфическом, петрографическом и палеонтологическом горизонтах» [2, с.312]. Еще более конкретно мнение Э.О.Амона, высказанное в его полемическом сообщении «Стратотип или лимитотип?»: « логическим следствием концепции лимитотипа является создание системы маркирующих реперов (палеонтологических, литологических, тектонических, геофизических и т.п.)...» [1, с.12]. Вполне понятно, что в обоих случаях под определением «палеонтологический» понимается именно биоценотическое содержание стратона.
По аналогии с номенклатурой стратотипов [4, с.10] могут быть установлены голоориктотип (первоначально выделенный ориктотип), пара-, нео-, лекто- и гипоориктотипы. Последние имеют особо важное значение для целей корреляции, поскольку расширяют сведения о стратотипе и стратоне в целом, прежде всего о его палеобиологическом наполнении в географически удаленных от голостратотипа районах. Соотношение между этими типами можно представить следующим образом: голоориктотип (а, б, в), параориктотип (а, в, г; б, г, д), гипоориктотип (а, б, д, е; в, е, ж), где а, б, в - зональные виды, известные в голостратотипе; г, д, е, ж - викарные или дополнительные формы, также характерные для данного стратона, но не известные в его голостратотипическом разрезе.
Как можно видеть, ориктотип существенно отличается от биохронотипа, во-первых тем, что первый из них относится к системе стратиграфических, а второй - геохронологических понятий, за четкое разграничение которых ратовал сам В.Е.Руженцев. Во-вторых, биохронотип контролирует такое крупное временное подразделение (геохрон), как век, и тем самым является безусловным фактором глобального значения. Ориктотип же определяет более мелкие, чем ярус, местные или региональные биостратиграфические подразделения (стратоны). Приведенные к одной системе понятий, ориктотип и биохронотип соотносились бы как часть и целое, элементарное и собирательное, характеризуя соответственно фазы и век, зоны и ярус и т.п. Иначе говоря, биохронотип представлял бы собой совокупность последовательных во времени и пространстве отдельных ориктотипов.
Но имеет ли рассмотренная система понятий какое-либо отношение к принципу бистратонии и самой биниальности (парности) в целом? Самое непосредственное. Стратотип прежде всего - реальное материальное тело, проявляющее себя системно, как бинарный объект - «двуликий Янус», выступающий едино в двух лицах - в виде литотипа и ориктотипа. При этом первый определяет физико-географическую (фациальную, палеоландшафтную, климатическую, гидродинамическую и т.п.) обстановку, существовавшую в определенном бассейне во время формирования данного стратона, а ориктотип дает его биотическую характеристику для этого же отрезка времени. Кроме того, парность литотип-ориктотип, в полном соответствии с воззрениями авторов принципа биниальности, имеет и третий, объединяющий их компонент - нижнюю границу стратона, которая всегда и везде выражает неразрывную взаимосвязь между ними и выступает в качестве начала того и другого. Эта граница адекватна тому палеособытию (геологическому или биологическому), которое и предопределило соответствующие изменения седиментации и биотической обстановки в данном палеобассейне. Это дает возможность говорить, что именно наличие парности литотип-ориктотип в системе стратотипов и вообще стратонов обуславливает реальность и правомерность самого принципа дистратонии, позволяя обоснованно и непротиворечиво выявлять периодическую последовательность кризисных моментов в бинарной ритмичности трансгрессивно-регрессивных циклов в истории развития древних бассейнов.
Нельзя не отметить еще один аспект системы стратотипа, связанный с его «третьим звеном» - нижней границей (лимитотипом). Этот компонент типового разреза стратона неожиданно представляет возможность естественной увязки между собой таких, вначале казавшихся «радикально различными» по своей природе явлений биниальности, как дихотомия и дистратония [10]. Противопоставляя два последних понятия, мы исходили из того, что первое из них более свойственно живой природе и через посредство филогении наиболее четко проявляется во времени, имея своеобразный «вертикальный вектор»; дистратония же свойственна неживой материи и реализуется в силу других причин (чередование трансгрессивно-регрессивных циклов, имеющих преобладающую горизонтальную направленность). Однако, как следует из всего выше сказанного, это «векторное» различие между указанными явлениями автоматически устраняется, поскольку в единой системе стратотипа они проявляются как функции одной и той же причины. Следует также добавить, что «векторное различие» между дихотомией и дистратонией нивелируется, и более того - выступает как одна из закономерностей принципа биниальности, еще одним фактором, обусловленным генетическо-автоматическими процессами (дрейфом генов по С.Райту). Мы имеем ввиду так называемый «принцип основателя» Э.Майра [3], в соответствии с которым новая популяция, подвид или вид возникают и формируются на базе лишь малой части общего генофонда родительской популяции - на основе генома мигранта-основателя. Последний может быть представлен любым количеством особей (вплоть до одной оплодотворенной самки). Совершенно ясно, что становление новой (географической или геологической) формы при этом происходит за счет мутирования геномов мигрировавших индивидов и постепенного накопления нового признака, дивергентного по отношению к гомологичному признаку особей материнской популяции. Таким образом, и эти чисто генетические данные прямо указывают на то, что и филетическое развитие биоты, и викарирование форм, сопровождавшее миграции древних организмов во время трансгрессивно-регрессивных циклов, имеют одну и ту же природу и в полной мере согласуются с принципами дивергенции и дихотомии или биниальности в целом.
Исходя из всего вышесказанного, можно еще раз подчеркнуть, что в системе стратотипа ведущая роль действительно принадлежит ориктотипу. Именно он является носителем той информации, которая позволяет осуществлять основополагающие в геологии операции - определение возраста пород, их стратификацию и широкую биостратиграфическую корреляцию. Тем самым, именно ориктотип, более чем какая-либо другая составляющая стратотипа, оправдывает и делает необходимым саму концепцию типа в стратиграфии. Кроме того, только ориктотип, точнее вся его система от голо- до гипоориктотипа, позволяет преодолевать негативные проявления неполноты геологической летописи и мозаичного («лоскутного») характера географического распространения биостратиграфических зон и дает возможность широкого трассирования последних путем передачи «коррелятивной функции» от одной разновидности ориктотипа к другой. Из этого, в свою очередь, следует, что геохрон любой биостратиграфической зоны, т.е. адекватный ей временной «геоквант» (отрезок времени ее формирования) имеет общемировое значение, как и все другие иерархически более высокие геохроны. Поэтому ориктотипы этих зон, даже будучи представленными формами бентосной и в таксономическом отношении какой-либо одной группой древних организмов, могут выполнять архихроностратиграфические функции (тем более, если филогения и эволюция данной группы достаточно хорошо изучены) [8, 9].
Фильтрую...
|
| |
| |
| Brachi | Дата: Пятница, 03.08.2012, 12:45 | Сообщение # 14 |
|
Приметный
Группа: Администраторы
Сообщений: 1213
Статус: Offline
| продолжение...
В заключение отметим, что в настоящее время Международная стратиграфическая комиссия, в частности ее подкомиссия по девонской системе, рассматривает вопрос о широкомасштабных исследованиях по выделению подъярусов в Стандартной стратиграфической шкале. Можно полагать, что проведение таких исследований окажется значительно более успешным и плодотворным, если идея ориктотипов и принцип дистратонии найдут в них должное понимание и займут полагающееся им место.
Работа выполнена при поддержке РФФИ (грант № 98-05-64904) и РФФИ - ННИО (грант № 98-05-04102).
Литература
1. Амон Э.О. Стратотип или лимитотип? // Геология и полезные ископаемые Урала: Тезисы докладов. - Свердловск, 1981. - С. 11-12.
2. Круть И.В. Введение в общую теорию Земли. - М.: Мысль, 1978. - 367 с.
3. Майр Э. Систематика и происхождение видов. - М.: Изд-во иностранной литературы, 1947. - 504 с.
4. Международный стратиграфический справочник. - М.: Мир, 1978. - 226 с.
5. Руженцев В.Е. Аммоноидеи и хроностратиграфия карбона восточной Сибири // Палеонтол. ж., 1975, № 2. - С. 28-45.
6. Руженцев В.Е. Биохронотип или стратотип? // Палеонтол. ж., 1977, № 2. - С. 23-34.
7. Сапельников В.П. Ориктотип как главнейшая составляющая стратотипа // Ежегодник - 1982 / Ин-т геол. и геохим. УНЦ АН СССР. - Свердловск, 1983. - С. 19-20.
8. Сапельников В.П. Морфологическая и таксономическая эволюция брахиопод (отряд пентамерид). - Свердловск: УНЦ АН СССР, 1985. - 231 с.
9. Сапельников В.П. Система и стратиграфическое значение брахиопод подотряда пентамеридин. - М.: Наука, 1985. - 206 с.
10. Сапельников В.П., Мизенс Л.И. Становление идеи (предварительные замечания к проблеме «Биниальность и гомология в геология») // Биниальность и гомология - новое направление в геологии: Межвузовский сборник научных трудов. - Тюмень, 1997. - С. 10-15.
11. Соколов Б.С., Елкин Е.А. Новые проблемы в изучении стратиграфии девона // Геол. и геофизика, 1979, № 4. - С. 34-43.
12. Стратиграфический кодекс СССР. - Ленинград, 1977. - 79 с.
13. Шиндевольф О. Стратиграфия и стратотип. - М.: Мир, 1975. - 136 с.
Фильтрую...
|
| |
| |
| Brachi | Дата: Пятница, 03.08.2012, 12:48 | Сообщение # 15 |
|
Приметный
Группа: Администраторы
Сообщений: 1213
Статус: Offline
| Мизенс А.Г., Мизенс Л.И., Сапельников В.П. Некоторые аспекты бинарной сущности и стратиграфическое значение исторического морфогенеза брахиопод // Биниология – новая естественная наука: Межвузовский сборник научных трудов. Тюмень: ТюмГНГУ, 1999. С. 99–106.
НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ БИНАРНОЙ СУЩНОСТИ И СТРАТИГРАФИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ИСТОРИЧЕСКОГО МОРФОГЕНЕЗА БРАХИОПОД
Мизенс А.Г., Мизенс Л.И., Сапельников В.П.
Институт геологии и геохимии УрО РАН, г. Екатеринбург
Подводя первые итоги исследований по рассматриваемой в данном сборнике проблеме (см. нашу выше помещенную статью), мы уже отметили, что явление биниальности в геологии и биологии было известно давно, и ныне принимается как естественное и очевидное. Однако при всей широте распространения и многообразия проявлений этого феномена он до последнего времени был вне поле зрения исследователей, оставался практически не изученным и далеко не в полной мере осмысленным. В связи с этим и в силу того, что уже сейчас фундаментальная и многоплановая роль парности в различных геологических объектах и процессах определилась довольно четко, целенаправленные исследования самого этого явления следует рассматривать как требование времени (тоже самое справедливо по-видимому и в отношении роли биниальности в масштабах всего микро- и макромира, но это уже сфера деятельности философов и специалистов из других областей естествознания).
В данном сообщении, в преддверии установления закономерностей и правил биниальности в науках о Земле, предлагается к рассмотрению ряд различных по своей природе и качеству проявлений бинарности, установленных при изучении брахиопод (на примере отряда пентамерид) и биостратиграфии среднего палеозоя, главным образом, Урала и Центральной Азии. Пентамериды в данном случае выбраны не случайно. К настоящему времени они достаточно полно изучены с точки зрения их исторического морфогенеза и эволюции, систематики и филогении, особенностей палеогеографического расселения, изменчивости, модификаций, биостратиграфического значения и корреляции. Все эти сведения опубликованы в специально посвященной пентамеридам пятитомной серии монографий В.П.Сапельникова, а также в целом ряде других публикаций [2, 7, 9, 10, 16]. В связи с тем, что эти работы завершены задолго до появления понятия о биниальности, принципах бистратонии и дихотомии, представляют интерес итоги этого изучения пентамерид с точки зрения сопоставления их с основными положениями названных принципов. Это оказывается тем более интересным, что такой анализ показывает действительно гармоничное соотношение ведущих постулатов биниальности (парности) и бинарной сущности всего хода эволюции пентамерид. Так, бросается в глаза, что еще около 15 лет назад, т.е. не зависимо от рассматриваемых принципов, весь период развития пентамерид, длившийся около 200 млн. лет, был расчленен на попарно сочлененные временные отрезки. Прежде всего, это два этапа: ранний - кембрийско-среднеордовикский и поздний - ашгиллско-франский. Каждый из них не менее четко подразделен на два подэтапа: первый - на средне-позднекембрийский и тремадок-карадокский подэтапы; второй - на ашгиллско-пржидольский («силурийский») и лохковско-франский («девонский») подэтапы. Какая-либо иная интерпретация исторического пути отряда практически не возможна, поскольку нарушала бы его стройность и выявленные закономерности. Эти сведения по ним детально рассмотрены в монографии [9] и кратко - в недавно опубликованной статье [12]. Суть их сводится к тому, что в эволюции пентамерид четко выделяются четыре временных уровня их общебиологической организации, к каждому из которых приурочено формирование новых признаков, последовательно повышающих структуру и адаптационные возможности отряда. Появление таких ароморфных новообразований осуществляется дихотомически. Вместе с этим, также дивергентным путем, происходит образование новых таксонов различных рангов - от видов до надсемейств.
Первый уровень, приближенный к границе раннего-среднего кембрия, отвечает появлению первых примитивных пентамерид из надсемейства Porambonitacea, второй (рубеж кембрий/ордовик) - появлению другого надсемейства - Camerellacea. Оба названных надсемейства образуют подотряд синтрофиидин и именно времени его существования отвечает первый этап эволюции отряда. Второй этап ознаменован появлением первых представителей подотряда пентамеридин - вначале надсемейства Stricklandiacea, а в дальнейшем - надсемейств Pentameracea и Gypidulacea. Начало этого этапа совпадает с третьим уровнем развития пентамерид, когда происходит тотальная перестройка всей морфофункциональной системы этих брахиопод и осуществляется их прорыв в новую экологическую зону («преодоление экологического барьера» [9, с. 64]) - переход от якорного к свободно лежащему экологическому типу и расположению брюшной створкой вниз.
Не менее впечатляющей с позиции доминантной роли принципов биниальности и бистратонии оказывается четкая корреляция между дихотомическим появлением в филогенезе пентамерид новых таксонов и попарным выделением на их основе субъярусных биостратиграфических подразделений. Так, в пределах Евразии, в разрезах каждого из ярусов - от ашгилла до живета - практически в непрерывной последовательности выделено по две пентамеридных зоны. Попутно отметим, как фактор, косвенно подтверждающий корректность выделения этих зон, что аналогичная картина получена и по другому отряду брахиопод - атрипидам, развивавшимся параллельно с пентамеридами и в унисон с ними [3, 4]. Впоследствии это позволило выделить целый ряд общих брахиоподовых (пентамеридно-атрипидовых) межрегиональных зон [13, 25].
Существенно важно, что границы между такими на филогенетической основе выделенными зонами устанавливаются обычно без труда - по хорошо выраженным различиям их ориктотипов (зональных комплексов). Характер самой границы - фаунистическая (в непрерывных разрезах) или литологическая (событийная) - при этом не имеет существенного значения. Это, в свою очередь, с учетом контроля рассматриваемых зон пелагической, прежде всего, конодонтовой фауной, приводит к тому, что филогенетически обоснованные брахиоподовые зоны сами приобретают статус опорных межрегиональных корреляционных и биостратиграфических реперов, а фауна, по которой они установлены, может с полным правом выполнять функции ортохроностратиграфической. Этот вывод имеет общемировое значение и особо важен при изучении шельфовых фаций, что уже неоднократно подтверждено практикой современных исследований. Приведем несколько наиболее ярких тому примеров.
Известно, что до самого последнего времени на Урале и в СССР вообще в составе девона не признавался эмс как полноценный третий ярус нижнего отдела этой системы, а аналоги этого яруса подразделялись на две части, из которой нижняя, так называемая зона Favosites regularissimus [5, 17, 20], произвольно сопоставлявшаяся с «верхним эмсом» Арденно-Рейнской типовой области и злиховом Чехии, рассматривалась у нас в качестве «нижнего эйфеля», а верхняя, действительно соответствующая верхнему эмсу в его стандартном разрезе, считалась у нас «верхнеэйфельской» и отождествлялась с зоной Zdimir [5, 20]. Таким образом, эйфельский ярус на 1/6 земной суши не имел ничего общего с его стандартом в типовой Арденно-Рейнской области и Баррандиене. В зависимости от этого граница между нижним и средним девоном оказалась у нас резко заниженной по сравнению с типовой областью (и принятой во всем мире) на целый эмский ярус! Краткая история становления такого тотального заблуждения изложена нами в ряде публикаций [14, 25 и др.], а до этого - в работах Л.Л.Халфина с соавторами [18, 19 и др.].
Первым аргументированным доводом против этой концепции «удельного» гипертрофированного уральского «эйфеля» были именно данные по филогении и эволюции пентамерид. Уже в 1973 г. нами [8] было показано, что развитие наиболее характерного для рассматриваемого возрастного интервала семейства Sieberellidae отвечает одной их стадии, не выходящей за пределы раннедевонской эпохи МСШ. Первая вспышка их расцвета приходится на пражское время, когда повсеместно в Баррандиене, на Урале, в Средней Азии и Сибири получили распространение виды родов Gypidulina и Sieberella. В злиховское (раннеэмское) время они переживают упадок, а новый расцвет совершается в позднеэмское время, когда на смену ранним зибереллидам пришли новые рода Zdimir и Biseptum. О прямой филогенетической связи Sieberella-Zdimir и о дивергентном появлении последнего, помимо историко-морфологических данных, свидетельствует факт совместного присутствия их представителей в злиховских отложениях Чехии и Средней Азии [2, 6, 24], занимающих в обеих этих областях положение между прагиеном и зоной Zdimir, отвечающей, как ныне установлено [23], главным образом, верхнему эмсу (по версии МСШ). Позже эти данные были подтверждены и по другим бентосным фаунам Урала [13, 14], а концепция трехярусного членения нижнего девона впервые получила у нас официальное признание на I Всесоюзном совещании по палеозойским брахиоподам в 1989 г., проводившемся в Китабском геологическом заповеднике [1].
Второй пример - переопределение возраста афонинского горизонта («инфрадоманика») на западном склоне Урала и расчленение его на две части. Со времен Н.Ф.Чернышева вплоть до 1990 г. отложения «инфрадоманика» и его аналогов традиционно считались живетскими, что в немалой степени усугубляло проблему объема эйфеля на Урале, о чем сказано выше, а кроме того приводило к несоответствию границ эйфеля и живета и самих нижнего и среднего отделов девона в стратотипической области и в различных регионах бывшего СССР. Однако в конце 70-х - начале 80-х годов нами были получены новые обширные данные по ископаемым сообществам брахиопод рассматриваемого горизонта, в том числе выражающие филогенетические связи пентамерид и атрипид. На их основе инфрадоманик впервые удалось стратифицировать на два подразделения - зону Ivdelinia acutolobata и зону Bornhardtina, причем эйфельский возраст каждого из них устанавливался однозначно [10, 11, 25]. В подтверждение этого почти в то же время были получены и другие сведения по литологии и палеобиоценологии данного подразделения, позволявшие установить в нем четыре конодонтовых зоны (от costatus до insensis нижняя) [22] и выявить его соответствие единому трансгрессивно-регрессивному циклу (макроциклиту) [21, 22].
Эти выводы были официально признаны на IV межведомственном стратиграфическом совещании (Екатеринбург, 1990 г.). Годом раньше на территории Китабского геологического заповедника (Зеравшанский хребет) был установлен международный стандарт границы прагиен/эмс в основании зоны dehiscens. Тем самым, региональные схемы девона Урала, Средней Азии и других областей СНГ впервые стали, по крайней мере, в корреляционном отношении адекватны МСШ.
В заключение можно добавить, что многие из числа выделенных пентамеридных биостратиграфических зон оказались действительно важным, в ряде случаев определяющим, инструментом для широкомасштабных межрегиональных корреляций и биогеохронологических определений. В их составе выделяются такие, распространяющиеся на всю Евразию или почти на все северное полушарие, зоны, как Holorhynchus giganteus - Proconchidium muensteri (верхний ашгилл), Borealis borealis - Virgiana barrandei (нижний - средний лландовери), Pentamerus oblongus (верхний лландовери), Brooksina striata - B. alaskensis (нижний лудлов), Conchidium knighti vogulicum (верхний лудлов), Leviconchidiella? vetusta - Sieberella sieberi ulanica (верхний прагиен), Leviconchidiella vagranica - Ivdelinia moldawantzewi (нижний эмс), Zdimir pseudobaschkiricus (верхний эмс - низы эйфеля), Ivdelinia acutolobata (нижний эйфель) [10, 15, 25].
Нужно однако отметить, что приведенные и другие сведения по эволюции пентамерид еще не могут считаться абсолютно безусловными. Глубина и действительная связь между отмеченными положениями и принципом дистратонии и дивергенции должны быть определены на несравненно более обширном и разнообразном материале и еще должны найти свое теоретическое обоснование. Но и вне зависимости от этого нелишнее напомнить, что сколько-либо глубокого и непротиворечивого теоретического объяснения рассмотренных выше явлений - теснейшей связи и взаимозависимости между процессами, синхронно совершавшимися в объектах лито- и биосферы, к настоящему времени, как известно, нет. Филогенетические исследования фауны и изучение истории развития палеобассейнов обычно проводятся независимо друг от друга или слабо увязаны между собой. Никто, кажется, ныне не оспаривает того факта, что и Земля, и жизнь на ней - явления космические. Однако мы все еще не знаем достоверно, какие космические или чисто земные факторы, каким образом, посредством каких механизмов играют (и играют ли вообще?) наибольшую роль в различных глобальных или субглобальных геологических и палеобиологических событиях (прежде всего таких, как трансгрессивно-регрессивные циклы, периодические эвстетические колебания уровня Мирового океана, периоды и фазы тектонической активности, инверсии магнитного поля Земли, смена климатов и климатической зональности, периоды вымирания фаун и каскадного «панмутагенеза» с интенсивным формированием новых разнообразных таксономических групп и т.п.). Совершенно ясно, что решение всех этих проблем усилиями одних геологов не реально. Нужны более представительные коллективы исследователей из разных областей естествознания.
Работа выполнена при поддержке РФФИ (грант № 98-05-64904) и РФФИ - ННИО (грант № 98-05-04102).
Фильтрую...
|
| |
| |
| Brachi | Дата: Пятница, 03.08.2012, 12:49 | Сообщение # 16 |
|
Приметный
Группа: Администраторы
Сообщений: 1213
Статус: Offline
| продолжение...
Литература
1. Богоявленская В.М., Мизенс Л.И., Ушатинская Г.Т. Всесоюзное совещание по ранне- и среднепалеозойским брахиоподам // Палентол. ж., 1991, № 1. - С. 140-142.
2. Малыгина А.А., Сапельников В.П. Силурийские, раннедевонские и эйфельские Pentamerida Южного Тянь-Шаня. - М.: Наука, 1973. - 212 с.
3. Мизенс Л.И. Зональное расчленение нижнего и среднего девона восточного склона Среднего и Северного Урала по атрипидам // Новые материалы по палеонтологии Урала / Труды Ин-та геол. и геохим. УНЦ АН СССР, вып. 128. - Свердловск, 1977. - С.67-76.
4. Мизенс Л.И. Нижнедевонские и эйфельские атрипиды восточного склона Урала. - М.: Наука, 1984. - 112 с.
5. Объяснительная записка к унифицированным и корреляционным стратиграфическим схемам Урала. Часть I. - Свердловск, 1980. - 152 с.
6. Ржонсницкая М.А. Биостратиграфия девона окраин Кузнецкого бассейна. Т. 2. Описание брахиопод. Часть 1. Pentamerida и Atrypida. - Л.: Недра, 1975. - 232 с.
7. Сапельников В.П. Силурийские Pentameracea восточного склона Среднего и Северного Урала. - М.: Наука, 1972. - 296 с.
8. Сапельников В.П. Новые таксономические группы в отряде Pentamerida (брахиоподы) // Ежегодник - 1972 / Ин-т геол. и геохим. УНЦ АН СССР. - Свердловск, 1973. - С. 39-41.
9. Сапельников В.П. Морфологическая и таксономическая эволюция брахиопод (отряд пентамерид). - Свердловск: УНЦ АН СССР, 1985. - 231 с.
10. Сапельников В.П. Система и стратиграфическое значение брахиопод подотряда пентамеридин. - М.: Наука, 1985. - 206 с.
11. Сапельников В.П., Бикбаев А.З., Мизенс Л.И., Снигирева М.П. Брахиоподы и стратиграфическое расчленение нижне - среднедевонских отложений центральной части Уфимского амфитеатра // Новые данные по геологии Урала и Средней Азии / Информационные материалы. - Свердловск: УрО АН ССР, 1989. - С. 113-129.
12. Сапельников В.П., Мизенс А.Г. Проявление дивергенции в филогенезе пентамеридных брахиопод // Биниальность и гомология - новое нап¬рав¬ление в геологии: Межвузовский сборник трудов. - Тюмень, 1997. - С. 98-103.
13. Сапельников В.П., Мизенс Л.И. Зональные комплексы пентамерид и атрипид нижнего девона восточного склона Урала и проблемы корреляции заключающих их отложений // Граница нижнего и среднего девона на Урале и ее палеонтологическое обоснование. Часть 2. - Свердловск: УНЦ АН СССР, 1978. - С. 1-25.
14. Сапельников В.П., Мизенс Л.И. Новое в проблеме границы нижнего и среднего девона на Урале // Палеонтология и биостратиграфия среднего палеозоя Урала. - Свердловск: УНЦ АН СССР, 1980. - С. 23-38.
15. Сапельников В.П., Мизенс Л.И. Атлас руководящих видов силурийских брахиопод Урала. - Свердловск: УрО АН СССР, 1991. - 274 с.
16. Сапельников В.П., Рукавишникова Т.Б. Верхнеордовикские силурийские и нижнедевонские пентамериды Казахстана. - М.: Наука, 1975. - 228 с.
17. Соколов Б.С., Елкин Е.А. Новые проблемы в изучении стратиграфии девона // Геол. и геофизика, 1979, № 4. - С. 34-43.
18. Халфин Л.Л. Определитель раннедевонских пелеципод Горного Алтая. - М.: Недра, 1974. - 104 с.
19. Халфин Л.Л., Ананьев А.Р., Ивания В.А., Краснов В.И., Миронова Н.В., Степанов С.А. О выделении в нижнедевонских отложениях Сибири ярусов эталонного Арденно-Рейнского разреза девонской системы // Стратиграфия нижнего и среднего девона. - Л.: Наука, 1973. - С. 263-268.
20. Ходалевич А.Н., Брейвель И.А., Брейвель М.Г., Ваганова Т.И., Торбакова А.Ф., Янет Ф.Е. Брахиоподы и кораллы из эйфельских бокситоносных отложений восточного склона Среднего и Северного Урала. - М.: Госгеолтехиздат, 1959. - 286 с.
21. Цыганко В.С., Юдина Ю.А. Некоторые вопросы стратиграфии девона западного склона севера Урала // Проблемы стратиграфии Урала. Девонская система. Препринт. - Свердловск: Ин-т геол. и геохим. УРО АН СССР, 1990. - С. 10-21.
22. Юдина Ю.А., Ржонсницкая М.А. Брахиоподы афонинского горизонта среднего девона западного склона Урала // Средний девон СССР, его границы и ярусное расчленение. - М.: Наука, 1985. - С. 74-83.
23. Carls P., Gandl J., Gross-Uffenorde H. et al. Nene Daten zur Grenze Unter / Mittel Devon // Newsl. Stratigr., 2. - Leiden, 1972. - P. 115-147.
24. Chlupač I. The Bohemian Lower Devonian stages and remarks on the Lower - Middle Devonian boundary // Newsl. Stratigr., 5. - Stuttgart, 1976. - P. 168-189.
25. Sapelnikov V.P., Snigireva M.P, Bikbayev A.Z., Mizens L.I. Zonal sudivision of Early - Middle Devonian reef deposits of the Urals based on conodonts and brachiopods // Courier Forsch. - Inst. Senckenberg, 182. - Frankfurt a. M., 1995. - P. 399-419.
Фильтрую...
|
| |
| |
